Эндрю Скотт Берг - Гений. История человека, открывшего миру Хемингуэя и Фицджеральда

Дождливым мартовским вечером 1946 года, вскоре после шести часов, тощий седовласый мужчина сидел в своем любимом баре и допивал последнюю из заказанных им рюмок мартини. Наконец он убедился, что вполне готов к грядущему испытанию, оплатил счет, поднялся и надел пальто и шляпу. С туго набитым портфелем в одной руке и зонтиком в другой он вышел из бара и отважно ринулся под проливной дождь, заливающий центр Манхэттена. Его путь лежал в сторону маленького магазинчика, расположенного на Сорок третьей улице, в нескольких кварталах отсюда.

В магазине его ждали тридцать молодых мужчин и женщин, студентов расширенного курса издательского дела, который он, Кеннет Д. Маккормик, [1]главный редактор издательства Doubleday & Company, читал по просьбе Нью-Йоркского университета. Они жаждали добиться успеха в издательском деле и посещали еженедельные семинары, надеясь повысить свои шансы. Обычно на таких собраниях было несколько припозднившихся слушателей, но в тот вечер, как заметил Маккормик, к шести часам все студенты уже были на месте. И Кеннет знал почему. Сегодняшняя лекция была посвящена редактированию, и он уговорил человека, которого считали самым уважаемым и влиятельным редактором во всей Америке, «сказать об этом пару слов».

Максвелл Эвартс Перкинс не был известен широкой публике, но в книжном бизнесе был важной фигурой, своего рода героем. Он был квалифицированным редактором и в молодые годы открыл несколько великолепных новых талантов, таких как Ф. Скотт Фицджеральд, Эрнест Хемингуэй и Томас Вулф. На них он и построил свою карьеру, бросив вызов устоявшимся вкусам старшего поколения и устроив настоящую революцию в американской литературе. На протяжении тридцати шести лет его имя было прочно связано с компанией Charles Scribner’s Sons, и за все это время ни один редактор ни в одном издательстве не смог побить его рекорд по поиску и изданию новых авторов. Несколько студентов даже признались Маккормику, что издательский бизнес привлек их именно благодаря блестящему примеру Перкинса.

Маккормик похлопал ладонью по столешнице, призывая к тишине, и начал лекцию с описания того, что представляет собой работа редактора. Теперь, по его словам, это уже совсем не то, что было раньше, когда суть сводилась к проверке правописания и пунктуации. Современный редактор должен знать, что именно стоит печатать, как это найти и что сделать, чтобы книга собрала наибольшую аудиторию. И во всем этом, как говорил Маккормик, Максу Перкинсу не было равных. Его литературные вкусы были оригинальны, а разум чрезвычайно проницателен; он умел вдохновлять писателей так, что те вкладывали в работу самое лучшее, что в них было. Перкинс был для авторов не столько ментором, сколько другом и всячески им помогал. Подсказывал, как структурировать текст, если в этом была необходимость. Придумывал заголовки, разрабатывал сюжеты. Брал на себя обязанности психоаналитика, советчика в любовных вопросах, брачного консультанта, менеджера по карьерному росту и даже кредитора. Очень немногие редакторы, работавшие до него, проделывали такую работу над чужими рукописями, к тому же он всегда оставался верным своему кредо: «Книга принадлежит автору». В какой-то степени, по словам Маккормика, Перкинс был довольно нетипичным представителем своей профессии: невероятно безграмотный, он своеобразно обращался с пунктуацией, а когда дело доходило до чтения, то, по его собственному признанию, «становился медленным, как мул». Но литература была для него вопросом жизни и смерти. Однажды он даже написал Томасу Вулфу: «В мире не может быть ничего важнее книги».

Отчасти потому, что Перкинс действительно был выдающимся для своего времени редактором; отчасти потому, что многие из найденных им авторов впоследствии стали знаменитостями; и отчасти потому, что и сам он был довольно эксцентричной личностью, – вокруг его персоны всегда вилось бессчетное количество легенд, и большинство из них имело вполне правдивые основания.