Джейк Арнотт: Подснежник

– Ну, теперь гляди!..

Клуб «Звездная пыль». Стоя перед входом рядом с двумя рослыми портье, Гарри лично встречал гостей. Сжав обеими руками мою протянутую ладонь, он подмигнул и пропустил меня в клуб.

– Я рад, что ты пришел, Терри. Выпей пока что-нибудь. Я подойду, как только освобожусь.

Итак, «Звездная пыль». Не совсем то, к чему я привык. Публика была в основном в возрасте, многие одеты дорого, но старомодно. На эстраде в тот вечер выступали Хайнц и его «Дикари». Прислушиваясь к музыке, я прошел к бару и заказал ром с колой. Слева от меня стоял какой-то стиляга в мохеровом костюме-двойке. Однобортный пиджак с тремя пуговицами, узкими лацканами и карманами с клапанами был, несомненно, от Гарри Фентона. Волосы он стриг очень коротко, «ежиком». Увидев меня, стиляга кивнул. Рядом с ним я сразу почувствовал себя жалким оборванцем. Помнится, я подумал: я тоже хочу иметь что-то подобное. И даже больше.

Хайнц с крашенными пергидролем волосами с трудом влачил упирающийся оркестр по репертуару, составленному из песен Эдди Кокрена.

– Он настоящий душка, правда? – спросил стиляга.

– Угу. – Я пожал плечами. – Наверное.

– Жаль только, голос у него подкачал. Но Джо Мик думает, что из Хайнца еще может получиться что-то серьезное. Должно быть, дело в том, что Джо влюблен в него по уши.

И стиляга кивнул в сторону высокого мужчины с падающей на глаза челкой, который сидел за главным столом и пристально следил за происходящим на эстраде. Это и был Джо Мик, известный режиссер звукозаписи, сумевший добиться от электрооргана совершенно особого звучания. Этот эффект даже получил собственное название – «скейтинг-ринг в космосе». Насколько я помнил, «Торнадо» со своим хитом «Телезвезда» были обязаны своим успехом именно Джо.

– Джо следовало бы заниматься в основном инструментальными обработками, – пробормотал стиляга, когда пергидролевый солист, несколько фальшивя, затянул «Ну-ка, все вместе!..». – То же, впрочем, можно сказать и о самом Хайнце…

В этот момент в клуб в сопровождении все тех же портье вернулся Гарри. Разыскав меня взглядом, он кивнул головой, подзывая меня к себе.

– Иди сюда, посиди с нами, – сказал он, подводя меня к главному столу.

Насколько я понял, на вечеринку было приглашено сразу несколько разнокалиберных знаменитостей. Кроме Джо Мика я узнал пару известных боксеров, одного типа с телевидения и киноактрису Руби Райдер. Не менее знаменитыми, не лишенными к тому же своеобразного светского глянца, были и другие – мужчины, которых звали просто Альберт Алиби и Джек Шляпа. «Деловые» – так отозвался о них Гарри. Как вскоре выяснилось, Гарри и сам принадлежал к «деловым». Бешеный Гарри – вот под каким именем он был известен в определенных кругах, узнав о чем, я не мог не испытать некоторого беспокойства. Время от времени над нашими головами с шипением срабатывала фотовспышка, и группа за главным столом на мгновение замирала с серьезными лицами. На пленке оставались безупречные зубы и блестящие глаза деятелей шоу-бизнеса, дорогие костюмы и тяжелые уголовные челюсти.

Потом меня представили Джо Мику. Будучи официальным патроном молодого артиста, он, естественно, захотел узнать, что я думаю о Хайнце.

Я заколебался.

– Мне нравится цвет его волос, – выдавил я наконец.

– Очень эффектно, правда? – Джо говорил с визгливым акцентом уроженца западных районов страны. – Я позаимствовал идею из фильма «Деревня проклятых». Ты помнишь этих жутких парней – пришельцев из космоса?

Джо был почти таким же высоким и крепко сбитым, как Гарри, но его жесты были нервными, отрывистыми, из-за чего он казался более изящным и артистичным. Его крупные, как у фермера, руки также пребывали в непрерывном движении. Короче говоря, мне не хватило смелости признаться, что, по моему мнению, Хайнцу вряд ли светит высоко подняться. Крашеные волосы, пиджак с блестками и серебряным кантом… Все это выглядело на редкость манерно и удивительно старомодно. Между тем большой мир не стоял на месте. Говорили о расцвете бита. О рок-н-ролле. (Впрочем, этот последний был популярен пока только среди одетых в кожанки фанатов, на которых Хайнц ни при каких обстоятельствах не мог бы произвести впечатления. Неудивительно, что, кажется, в Бирмингеме рокеры забросали его консервными банками.) Животрепещущей новостью был ритм-энд-блюз. Увы, и к нему Хайнц не имел никакого отношения.

В конце концов Хайнц закончил под вежливые аплодисменты и, неловко улыбаясь, подошел к столу. Джо, вскочив, бросился ему навстречу, усадил, затем, возбужденно вытаращив глаза, быстро-быстро заговорил о чем-то с Гарри. Его зрачки напоминали остро отточенные кончики карандашей. Никаких сомнений – Джо закинулся амфетамином или чем-то еще. Ширнулся, короче. Судя по всему, речь шла о каких-то деловых вопросах. О бизнесе. О том, как лучше обделывать дела. Хайнц сидел между ними, и оба, не прерывая разговора, исподтишка бросали на него алчные взгляды, словно на какой-то лакомый кусочек. Насколько я понял, Гарри был не прочь попасть на «улицу дребезжащих жестянок» [2] «Улица дребезжащих жестянок» (букв.) – в конце XIX в. квартал на Манхэттене в Нью-Йорке, где были сосредоточены музыкальные магазины, нотные издательства и фирмы грамзаписи. Позднее выражение стало означать всю индустрию популярной музыки. Контроль над музыкальной индустрией оставался в руках нескольких корпораций до 1950-х и был утрачен лишь с появлением рок-музыки. и пытался отыскать способ проникнуть в легальный шоу-бизнес. Не исключено, что он мечтал стать еще одним Ларри Парнсом или Брайаном Эпштейном. А почему нет? Ведь, как и они, он был гомосексуалистом-евреем и изрядным проходимцем. Может быть, даже слишком проходимцем. Настолько проходимцем, что это порой мешало ему втискиваться в самые узкие щели. Я почему-то никак не мог представить его себе в верблюжьем пальто – оно ему как-то не шло. Быть может, все дело было в том, что Гарри сам был слишком артист, чтобы стать хорошим импресарио. Порой казалось, что он просто физически не способен держаться в тени. Свойственная ему игра, блестящая импровизация слишком бросались в глаза. Впрочем, не только Гарри, но и большинство его «коллег» держались намного увереннее и свободней, чем представители шоу-бизнеса. Именно гангстеры были настоящими звездами в «Звездной пыли».