Пока я возился с кипятком, в кухню вошел мужчина средних лет.
– Стало быть, он здесь… – пробормотал он.
Мужчина был смугл, его густые курчавые волосы начинали седеть. На нем была светлая рубашка без воротника и подтяжки; под мышкой он держал номер «Морнинг стар».
– Я его отец, – представился мужчина. – Он, наверное, обо мне не рассказывал?
И это действительно было так. Гарри никогда не рассказывал мне о своем родителе. Он все время говорил о матери, но ни разу не упомянул об отце, и я решил, что его папаша умер или давным-давно скрылся в неизвестном направлении.
– Рядом с хлебной корзинкой есть немного печенья, возьми его, – раздался от дверей голос Гарри. – Привет, пап, – добавил он равнодушно, заметив отца.
– Здравствуй, сын.
Двое мужчин сдержанно кивнули друг другу.
– Как дела? – осведомился затем Старкс-старший.
– Да ничего. – Гарри пожал плечами. – Нормально. Сам знаешь…
– Да, знаю. – Отец Гарри тоже пожал плечами и повернулся ко мне: – Какой срам, что мой единственный сын стал жуликом.
– Я хорошо зарабатываю. Вам с мамой не на что жаловаться.
Старкс-старший фыркнул и снова повернулся ко мне:
– Гарри был очень способным мальчиком. Он мог бы получить хорошее образование и иначе распорядиться своей жизнью.
– Все могло быть по-другому, если бы ты был рядом, – парировал Гарри. – Но ты все время где-то шатался.
– Да, но я поступал так из принципа. Партия была против войны, поэтому я должен был скрываться от призыва.
– Партия была против войны до 1941 года, а ты появился только после победы над Японией.
– Я был пацифистом и не должен был участвовать в капиталистических войнах.
– Но это не помешало тебе управлять вполне капиталистическим игорным домом.
– Я вижу – в том, что ты ступил на скользкую дорожку, ты склонен обвинять меня.
– Нет, отец. На самом деле, во время войны мы все ступили на эту дорожку. Черный рынок, помнишь?.. Я не знаю ни одного человека, который не имел бы к нему отношения.
Теперь Гарри повернулся ко мне:
– Я был самым молодым фарцовщиком на Хай-стрит в Шордиче, – пояснил он с гордостью и снова посмотрел на отца: – Так что не надо нести чушь насчет принципов и прочей ерунды.
– Конечно, теперь ты набрался всяких буржуазных идей, только не забывай, кто ты и откуда.
– Хорошо, отец, – устало сказал Гарри. – Я уверен – ты до конца не позволишь мне об этом забыть. А теперь пойдем, выпьем чаю и немного посидим, словно мы и в самом деле счастливая, дружная семья, ладно?..
– Ты понравился маме, – сообщил Гарри, когда мы возвращались назад.
От этих слов у меня по коже пробежал холодок и засосало под ложечкой. Я понял, что мне нужно выбираться, пока не поздно. Расстаться с Гарри. Раньше я никогда не задумывался над тем, как долго мы с ним будем вместе, однако перспектива стать членом его семьи никогда мне не импонировала. Наверное, подсознательно я боялся, что мне снова придется иметь дело с его депрессиями.
Но страх помешал мне придумать какой-нибудь приемлемый предлог, чтобы оставить его. Ссориться с ним было бы глупо. В открытом столкновении у меня не было никаких шансов, поэтому я решил прибегнуть к партизанской тактике. Я мог капризничать, раздражать Гарри по мелочам, всячески изводить – это было не слишком трудно. В конце концов, думал я, ему это надоест, и он сам даст мне отставку.
И я начал действовать. Гарри так и не удалось сбросить лишний вес, который он набрал за время болезни, – сказались малоподвижный образ жизни и злоупотребление спиртным. И антидепрессанты, конечно, тоже. Но каждый раз, когда Гарри принимался вздыхать, глядя на себя в зеркало, я не говорил ему, что он выглядит отлично.
Кроме того, я притворялся, будто меня больше не интересует секс. Каждый раз перед тем, как провести с ним ночь, я взял за правило прокрадываться в ванную и дрочить, чтобы потом мое равнодушие выглядело достаточно искренним, не наигранным. Ложась с ним, я проделывал все необходимое чисто механически, низводя наш контакт до уровня чистой физиологии. Лишившись покрова романтики, наши соития уже не приносили Гарри удовлетворения. Я чувствовал, что одного секса ему мало, что ему хочется большего. Как и всем нам, если уж на то пошло.
Наконец, я перестал поддерживать в квартире порядок, на котором настаивал Гарри. Он терпеть не мог бардака, а я нарочно запустил дом, и наконец Гарри решил, что с него хватит.
– Ты только посмотри, что творится в комнатах! – вскричал он как-то в сердцах. – Это не квартира, а какая-то помойка!
Читать дальше