Джейк Арнотт - Подснежник

Со временем я осознала, что увязла в этом деле гораздо глубже, чем мне хотелось. Я узнала клички и прозвища всех или почти всех партнеров Гарри – именами без крайней необходимости никто из них не пользовался. Кроме того, я овладела и профессиональным жаргоном: порнографические фотографии назывались на нем «карточками» или «картинками», восьмимиллиметровые фильмы соответствующего содержания назывались «катушками» или «бобинами», а грязные книжонки и журналы – «желтыми обложками». В те времена основной массив «жесткой» порнографии ввозился контрабандой из скандинавских стран, поэтому эта продукция называлась «шведками». Кое-что поступало и из США, но в большинстве случаев это была не настоящая американская продукция – просто иногда какие-нибудь предприимчивые ребята ездили в Нью-Йорк, покупали несколько номеров самых откровенных журналов, контрабандой привозили обратно в страну и тиражировали «точка в точку» на полуподпольных лондонских типографиях.

«Шведки» привозились в страну контейнерами прямо под носом Управления таможенных пошлин и акцизных сборов. Существовало несколько способов, позволявших обмануть бдительность инспекторов. Например, «картинки» и «желтые обложки» поступали в тюках макулатуры, которую в то время импортировали из Скандинавии в значительных количествах. «Катушки» прятали в грузовиках-рефрижераторах, доставлявших ветчину; при этом клеймо «Сделано в Дании» относилось к обеим разновидностям импортного мяса.

К счастью, мне редко приходилось иметь дело с этой пакостью. Но каждый раз, когда скандинавская продукция все-таки попадала мне в руки, я испытывала грусть. В порнографии мне чудилось что-то глубоко болезненное. Трудно было не пожалеть сексуально озабоченных придурков, которые покупали все это ради удовольствия. Да, эти откровенные изображения были непристойны, но куда большей непристойностью были кучи денег, которые мы выручали от их продажи. А сильнее всего я жалела людей – мужчин и женщин, – чьи противоестественно раскоряченные тела были изображены на этих фотографиях. Я была уверена, что обращаются с ними скверно, а платят – сущие гроши.

Впрочем, я старалась думать о них как можно реже. Справиться с чувством вины перед этими людьми мне помогала мысль о том, что, когда у меня будет достаточно денег, я смогу стать независимой и самостоятельной. Тогда я разведусь с Эдди и – кто знает? – может быть, даже открою какое-нибудь собственное дело. Разумеется, совершено законное и до зевоты скучное. Что это будет за дело, я, впрочем, не имела пока ни малейшего представления. Между тем деньги продолжали течь рекой. Правда, часть из них переводилась на мое имя только для того, чтобы обезопасить Гарри, но в конечном итоге у меня на счете должна была образоваться кругленькая сумма.

Во всяком случае, я на это надеялась.

Как-то я решила поговорить с Гарри об Эдди, но не смогла добиться от него ничего путного. Он снова был влюблен. Гарри по уши втрескался в молодого парня по имени Томми и заметно поглупел. Я, впрочем, его понимала. Томми был красив как бог – других слов я просто не подберу. Блондин со светло-голубыми глазами, невысокий, но пропорционально сложенный и мускулистый. В его манере держаться было что-то кокетливое. Томми немного косил, но это придавало его лицу неповторимо озорное выражение.

Гарри познакомился с ним несколько лет назад в одном из боксерских клубов, который он спонсировал. Вскоре, однако, он заставил паренька бросить бокс. «Это может испортить твою внешность», – сказал ему Гарри. Томми уже имел трения с законом и даже побывал в исправительном доме для молодых преступников. Выйдя на свободу, он сразу отыскал Гарри.

Томми хотел стать актером, хотя я подозреваю, что у него были довольно приблизительные представления о том, с чего следует начинать. Он немного работал моделью, снимался в массовке – и это было все. Моя персона, казалось, его весьма заинтересовала. Вероятно, Томми полагал, что я могу помочь ему добиться известности, что было с его стороны довольно наивно. Не желая держать мальчика в заблуждении, я без обиняков объяснила ему, что моя карьера в шоу-бизнесе едва ли может считаться образцом успеха, но обещала сделать все, что в моих силах, чтобы помочь ему. Мне, однако, было неизвестно, есть ли у него хоть какой-то талант. На людях он всегда немного играл, словно тщился привлечь к себе внимание. Томми хорошо знал, насколько он привлекателен, однако в его поведении сквозила какая-то нервозность, словно ему приходилось постоянно с чем-то бороться.