Майкл Ридпат - На острие

– Выслушай меня! – взорвался Мартель. – В эту операцию я через тебя вложил миллиарды евро. И поэтому имею право ждать от тебя информации. Добротной информации.

– Но конфиденциальность работы с клиентами…

– Все это – собачье дерьмо, Альберто! Я твой лучший клиент! – Мартель уже перешел на крик. – И ты будешь относиться ко мне как к своему лучшему клиенту. Как к единственному клиенту. Всегда! Или я перестану иметь с тобой дело. Только так. Каждый раз, когда я услышу, что ты проводишь операцию, я стану выступать против тебя. Буду тебя иметь! Ты все понял? Буду тебя трахать!

– Да, Жан-Люк. Прости, Жан-Люк. Я все понял.

Судя по дрожи в голосе, Альберто был смертельно напуган. Впрочем, так и должно быть.

– О'кей, Альберто. Я рад, что нам удалось все прояснить. Итак, кто еще покупает?

Молчание.

– Альберто!

– Ходит слух, что Банк Италии намерен дать указание некоторым итальянским банкам скупать ВТР. Причем в крупных размерах.

– Когда?

– Завтра. Может быть, послезавтра.

Мартель закрыл глаза.

– Жан-Люк, ты намерен что-нибудь предпринять? Закрыть часть своих позиций?

В ответ Мартель с силой бросил трубку.

Итальянское правительство начало борьбу. И эта борьба разгорится по-настоящему, когда банки приступят к покупке облигаций. Мартель снова почувствовал острую боль в животе, боль, которую он сразу узнал. Она сопровождалась учащенным сердцебиением и спазмом плечевых мышц. Это был страх.

В хорошие дни он думал, что читает рынки словно открытую книгу. В плохие дни ему казалось, что ему просто везет.

Первым крупным успехом фонда «Тетон» была продажа японской иены в 1998 году. Курс иены продолжал расти, но Мартель не прекращал продажи. Он продавал их направо и налево до тех пор, пока не исчерпал свою наличность. Его брокеры потребовали погашения маржи, что означало ежедневные переводы для покрытия убытков. Ровно за два дня до того момента, когда средства должны были исчерпаться и переводить было бы просто нечего, рынок обвалился – как он и хотел. Через месяц он уже казался гением. Возможно, он действительно был им. Но нельзя было исключать и того, что ему просто сопутствовала удача.

Годом позже мощное развитие Интернета снова подняло его на небывалую высоту. Он вышел на рынок акций высоких технологий раньше, чем другие хеджевые фонды, и сорвал хороший куш. Затем, в конце того же 1999-го, он опять решил играть на понижение и принялся продавать. Игра на понижение с акциями Интернета – особенно в то время – оказалась делом весьма расходным. Чтобы продавать акции, приходилось заимствовать из разных источников, что с каждом разом становилось все труднее и труднее. В начале 2000-го стало снова казаться, что ему придется прекратить игру, выкупить акции «Амазонс», «И-бейс» и «Прайслайнс» по ценам гораздо более высоким, чем те, по которым он их продавал, расстаться со своим ранчо и уехать из Вайоминга. Но рынок все же обвалился и фонд «Тетон» снова неплохо нажился.

С войной в Ираке в 2003 году все было значительно легче. Цены на сырую нефть взмыли до небес из-за боязни, что кровавый конфликт серьезно повлияет на поставки. Но Мартель, не сомневаясь, что война окажется для американцев простой прогулкой, принялся продавать нефть танкерами. Через пару месяцев американцы въехали в Багдад, цены на нефть рухнули, и он увеличил свой капитал на миллионы долларов. На сотни миллионов, если быть точным.

Из всех этих триумфов Мартель извлек один важный урок – да, он всегда прав, но, чтобы доказать свою правоту, иногда приходится платить за то, чтобы выиграть время. И вот сейчас наступил именно такой момент.

А что, если он ошибается, а другие трейдеры правы и евро останется непоколебимым? Может быть, ему в прошлом лишь сопутствовало везение и сейчас наступила полоса неудач? Что тогда?

Где-то в области солнечного сплетения снова вспыхнула боль. Чувство неуверенности постоянно преследовало семью Мартель. Его отец служил в казначействе. Этот высокообразованный и умный человек страдал оттого, что его постоянно обходили повышением по службе. Юный Жан-Люк запомнил беседы за обеденным столом, во время которых его родители говорили, что у французов очень сильны национальные предрассудки и продвижению папы по служебной лестнице мешает его польское происхождение. Они дошли даже до того, что отказались от своего родового имени. Фамилию Млотек, они сменили на Мартель, что было не только старинным французским словом, означавшим все тот же инструмент, но и таило в себе некоторый оттенок благородства.