Дэвид Уилсон - Нечестивый Грааль

Романо кинулся к ней и вырвал у нее из рук сумку.

— Вы ничего не возьмете из этого дома. Важные тут записи, не важные — все равно.

Он вытащил бумаги из сумки Бритт, положил их обратно на полку шкафа и с досады грохнул дверцей, затем кивнул на телефон на письменном столе.

— Если вы не хотите, чтоб я немедленно позвонил куда надо, то сейчас же уйдете отсюда вместе со мной.

Бритт перекинула сумку через плечо и, не говоря ни слова, направилась к выходу. Ей до смерти хотелось порыться в записках Феликса, но впереди предстояло гораздо более важное дело. Вестник наконец сообщил ей, где и когда состоится их встреча, и теперь ничто не должно было встать на ее пути.

Филип Арман стоял напротив гостиницы «К+К» и внимательно изучал подходы к ней. Это, безусловно, не «Отель де Пари», но и тут причудливо смешались утонченность Старого Света и современный комфорт. К тому же расположение отеля обеспечивало Филипу самое основное — безопасность и возможность беспрепятственно скрыться в случае надобности. Это здание на Рудольфс-платц имело и историческую ценность, поскольку некогда принадлежало императорской семье. Через улицу от него простирался парк с часто посаженными деревьями и высоким кустарником. Следом за парком начиналась набережная Франца Иосифа — главная магистраль, тянущаяся вдоль Дунайского канала. Любая из боковых улочек непременно вывела бы Филипа в самый центр Первого округа Вены. Отец всегда советовал ему обеспечивать себе как можно больше отходных путей на случай непредвиденных обстоятельств.

Двери и вестибюль были отделаны черной анодированной сталью и стеклом, что придавало интерьеру атмосферу ар-деко. Филип попросил номер с видом на парк: так он мог без труда обозревать улицу напротив отеля. Он не стал тратить времени даром: зарегистрировался и сразу же поднялся к себе, чтобы немедленно начать поиски Хэймар. Там, вынув из тумбочки телефонный справочник, он открыл его на разделе «Гостиницы».

Филипу было непонятно, почему этот идиот, его наниматель, велел ранить женщину в Нью-Йорке, а застрелить — в Вене, но, вспомнив очередное отцовское наставление: «Наше дело — не рассуждать, а выполнять или умирать», скривился в горькой ухмылке. Затем он набрал номер первого отеля в списке и спросил, остановилась ли у них Бриттани Хэймар.

Поднимаясь по ступенькам из подземной станции, Романо все еще не мог оправиться от потрясения: в голове у него не укладывалось ни само убийство Феликса, ни то, что они так и не вызвали полицию. Он не мог до конца осознать, почему пошел на поводу у Бритт и поддался на ее безумное настояние ни во что не вмешиваться. Они уже и так встряли во все по самые уши. А теперь он опасался, что кто-то идет по их следу.

Пока они с Бритт ехали в метро до Первого округа, Романо разглядывал пассажиров в вагонах, пытаясь вычленить из толпы подозрительных личностей, но навязчивая идея привела священника к тому, что чуть ли не каждый внушал ему подозрения. В конце концов Романо здраво рассудил, что Вена — огромный котел, где смешиваются туристические потоки со всей Европы и Ближнего Востока.

На углу пешеходной улицы, рядом с площадью, он заметил будки платных телефонов и, обронив на ходу: «Задержимся на минуту, я позвоню в полицию», подошел и снял с рычага трубку. Заметив, что Бритт от испуга переменилась в лице, он добавил:

— Не беспокойтесь, я просто попрошу их заглянуть в дом, где я слышал выстрел, и сразу повешу трубку. Если вам что-нибудь нужно взять в отеле, перед тем как пойти в епископат, советую не терять времени.

Бритт уходить не собиралась — она зашла в соседнюю пустую кабинку и стала ждать, пока Романо наберет «ноль» и попросит оператора соединить его с полицией. У него создалось впечатление, что ей важно было проследить, как бы он не сообщил чего-нибудь лишнего. Повесив трубку, Романо ощутил значительное облегчение: по крайней мере, тело Феликса Конрада не надолго останется без надзора.

По пути в епископат Бритт и не думала жаловаться на быструю ходьбу. Судя по всему, услышав от Романо, что отцу Мюллеру нравится заниматься не совсем каноническими интерпретациями церковной истории и что он немало наслышан о Феликсе, его спутница летела на предстоящую встречу как на крыльях.

Отец Мюллер встретил их в приемной зале и сразу проводил по темноватому коридору в свой кабинет. Его облачение — черный костюм, накрахмаленная белая рубашка с узким черным галстучком — более соответствовало званию священника, нежели свободный стиль одежды Романо. Обменявшись любезностями, они перешли к делу.