Дэвид Уилсон - Нечестивый Грааль

— Спасибо, но нет и нет, — помотал он головой. — Я уже говорил, что отказался от сотовых телефонов.

— Это не просто сотовый, — пояснил Чарли. — По нему вы можете круглосуточно посылать и получать электронку. У него есть «куод-бэнд», [11] Quad-band — вид электронной памяти. поэтому он будет работать и в Европе через Дойче-Телеком.

Глаза у Карлоты заблестели.

— Возьмите, отец Романо, — принялась уговаривать она, — и мы всегда будем с вами на связи. Вы будете подсовывать нам вопросики, а мы станем вашими глазами и ушами.

Священник поколебался, но принял предложенный «Блэкберри» и взглянул на часы.

— Подскажите хоть, как обращаться с этой штуковиной. Мне пора идти укладываться, чтоб не опоздать на самолет.

Чарли наскоро показал ему основные опции и настроил прибор на получение почты со своего адреса. Романо отправил Карлоте тестовое послание, в котором просил ассистентов заняться альтернативными точками зрения на распятие и воскресение Христа, а также подстраховать его на работе на несколько дней. Чарли и Карлота оккупировали один из «макинтошей» и сообща послали ему ответное письмо. Через несколько секунд «Блэкберри» загудел, и Романо открыл почтовый ящик. Чарли и Карлота ударили по рукам.

— Экзамен сдан успешно, отец! — Чарли потянулся к Романо с рукопожатием. — Теперь вы снова в цифровой эпохе.

Священник взглянул на часы на экране «Блэкберри».

— Если я немедленно отсюда не уберусь, то будет уже не важно, в какой я эпохе: я просто никуда не полечу. Тем более что и билета у меня еще нет.

Он заглянул в свой ежедневник, сунул его в сумку, перекинул лямку через плечо и уже на выходе обернулся к ассистентам:

— На ближайшие несколько дней у меня не запланировано никаких встреч. Всем говорите, что я в Вене. Там меня можно найти через отца Ганса Мюллера в иезуитском епископате. Или пусть пишут сюда.

Он кивнул на «Блэкберри» — и закрыл за собой дверь.

Филип Арман задумчиво повертел в пальцах бокал «Шато-Лафита», поднял его повыше, любуясь на свет густыми долгими струями темного бордо, стекающими по внутренним стенкам, затем поднес хрустальный кубок к ноздрям и с наслаждением вдохнул насыщенный аромат, отдающий помимо миндаля и фиалки множеством разнообразных оттенков. Наконец он сделал внушительный глоток, смакуя острый, резковатый вкус, откинулся в кресле и промокнул губы льняной салфеткой. Он весьма ценил привилегию ужинать в этой tres chic [12] Чрезвычайно шикарный (фр.). Имперской зале «Отеля де Пари». Дверные проемы здесь были задрапированы бархатными, шитыми золотом портьерами, на мраморных постаментах красовались гипсовые скульптуры, со сводчатого потолка свисали роскошные канделябры с золоченой росписью, а изящные золотые капители увенчивали под потолком стройные каменные колонны. Общество в зале в этот вечерний час представляло собой melange [13] Смесь (фр.). из аристократов, крупных финансистов, известных актеров, интеллигенции — то есть мировой общественной элиты.

Когда бы Филипу ни заказывали доставить личное сообщение его таинственному работодателю, для него всегда в «Отеле де Пари» был забронирован номер. Весь гостиничный персонал ходил перед ним на цыпочках. Раз за разом процедура с точностью повторялась: Арман оставлял донесение на регистрационной стойке, занимал один и тот же номер с видом на причесанный цветник в обрамлении пальм-истуканов и ждал звонка. Сегодня вечером он просидел в комнате не один час, после чего побаловал себя изысканным ужином в Имперской зале. Он даже позволил себе порцию любимого фуа-гра, замаринованного в превосходном выдержанном коньяке и приправленного трюфелями.

Порой Филипа обуревало желание тайком проследить за курьером, забиравшим его донесения со стойки рецепции и платившим по его счету в ресторане. Он буквально сгорал от желания выведать, кем в действительности являлся его неведомый хозяин, но еще отец некогда предупреждал его, что если Филипу тоже хочется прожить жизнь, ни в чем себе не отказывая, или, проще говоря, вообще жить, то лучше раз и навсегда отказаться от подобного намерения.

Папаша Филипа, Карлос Арман, пробыл у того же нанимателя и в том же качестве все свои лучшие годы. Когда сын окончил университет, Карлос направил его по своим стопам, то есть привил ему все навыки, которые могут пригодиться будущему частному сыщику и правительственному связному. Он также обучил Филипа особо ценному умению — убивать и бесследно исчезать. Отец предвосхищал день, когда сыну потребуется пустить в ход свои знания — как пришлось самому Карлосу в 1967 году. Тогда он вынужден был истребить четырех человек в строго оговоренных обстоятельствах. Один из этих четверых был выброшен из экспресса Париж — Женева ради портфеля с очень важными документами. Карлосу пришлось замучить и вздернуть еще троих, чтобы завладеть материалами о книге под названием «Le Serpent Rouge», отпечатанной в частной типографии и переданной теми тремя в Национальную парижскую библиотеку.