Андрей Рубанов - Хлорофилия

– Все-таки зря он так. – Савелий поморщился. – Никого не предупредил, исчез… Как будто мы дети малые… А мы его искали, голову ломали…

Гоша пожал плечами:

– Он был старый и умный. Ему было виднее. Здесь он сразу всем объявил, что прилетел помирать. Сказал, что всегда хотел жить в Москве, а помереть в деревне.

– Смените тему, – велела Варвара.

– Да. – Гоша привстал и закрыл окно. – Ты права. Есть разговор поважнее.

Он ссутулился и хрипло зашептал, быстро переводя взгляд с Савелия на Варвару:

– Слушайте, надо что-то делать. У меня есть подозрения, что наш спонсор и благодетель Глыбов в один прекрасный момент сядет в свой красивый вертолет и помашет нам ручкой. Сбежит куда-нибудь в Парагвай. Мы останемся без еды и без энергии. Волонтеры сразу разбегутся…

– С чего ты взял, – спросила Варвара, – что Глыбов сбежит?

– Кое-что слышал. Он, когда напивается, много чего говорит. В том числе и про Парагвай. Так что, братцы, предлагаю подумать о возвращении. Нам надо назад. В Москву.

– Хочешь идти пешком? – осведомился Савелий.

– Нет, – еще тише зашептал Гоша. – Я хочу захватить вертолет.

– Еще чего, – фыркнула Варвара.

– Но пешком – тоже вариант.

Савелий грустно усмехнулся:

– Я не дойду. Я наполовину стебель.

– Ты наполовину человек, – возразила Варвара. – Прекрати. Будешь ныть – я сама тебя в землю вкопаю. По пояс. И буду поливать. Чтоб не мучился. Понял?

– Понял.

– Не ругайтесь, – попросил Гоша. – Не время. Я могу пойти один. Четыреста пятьдесят километров – за две недели дойду. Автомат возьму – и пойду. Приведу помощь.

– Бред, – покачал головой Савелий. – Не верю. У нас есть Смирнов, он влиятельный мужик. Он не допустит, чтобы колонию бросили на произвол судьбы. Да и Глыбов не такой человек…

– А он человек? – с иронией спросила Варвара. – Вдруг он тоже расчеловеченный? И напивается, чтоб не заподозрили?

– Может, и расчеловеченный, – спокойно ответил Гоша. – Никто никогда не видел его без одежды. Но чтоб вы знали: здесь, в изоляторе, находится его жена. Анжелина. Уже семь с половиной месяцев. У нее третья стадия. Корневая система, боковые побеги и прочее. Когда он прилетает – сам ходит ее поливать, каждое утро.

– Это называется «любовь», – печально произнесла Варвара.

– Это никак не называется, – перебил Гоша. – Ее мозг уже не работает. Зачем она ему? Зачем ему колония? Зачем ему, миллионеру, Москва, которая теперь ходит ходуном? Нет, ребята. Он сбежит из страны. А нам с вами пора думать своей головой. И действовать.

– Но он, – возразил Савелий, – затеял расширение территории. Переговоры с дикарями. Если б хотел сбежать…

– Если бы я хотел сбежать, – раздраженно заметил Гоша, – я бы тоже развел бурную деятельность. Для отвода глаз. Строил бы планы, затевал новые проекты. Демонстративно. Чтоб ни у кого не возникло подозрения, что я мысленно уже на другом конце глобуса… Поэтому, брат, мы с тобой сделаем так: завтра как ни в чем не бывало опять поедем к местным. Доведем до конца сделку. Обменяем землю на повидло. Пусть все думают, что меня, старшину волонтеров, волнует только судьба колонии. А я начну собирать вещички. Пора в Москву, ребята.

– Cлушай, – сказал Савелий, – ты предлагал дикарям десять больших мер повидла…

– Пять раз по десять. Пятьдесят.

– А что такое «большая мера»?

Гоша сложил ладонь ковшиком:

– Это малая мера. А вот, – он соединил обе ладони, – большая. Все просто, Савелий. Эти ребята живут очень просто и понятно. Гораздо проще и понятнее, чем мы. Годунов правильно написал: мы живем сложно и глупо. А дикари – молодцы. Живут просто и умно…

– Проще и умнее всех, – усмехнулся Савелий, – живут стебли. Они ничего не меряют. Ни большой мерой, ни малой. Они растут, и все.

– Иди к черту, – нахмурился Гоша. – Откуда знаешь? Ты пока еще не стебель.

– Мне недолго осталось.

Варвара вздохнула, сложила журнал и сильно ударила им Савелия по голове.

– Знаешь что? – крикнула она. – Ты меня не зли! Мне нельзя нервничать. Мне надоело твое нытье. «Ах, отстаньте, я стебель, мне на все наплевать…» Противно слушать! Хочешь ныть и плакать – иди к своему другу, к Полудохлому. Сядьте вдвоем где-нибудь на лавочке и плачьте. А при мне не надо.

– Хорошо, – мирно отозвался Савелий и встал. – Тогда я пошел.

– Куда? – поинтересовался Гоша Деготь.

– Искать Полудохлого.

– Иди, иди. – Варвара презрительно скривила губы. – Поищи. Он тебя поймет. И пожалеет. Я тебе не говорила, что помню его еще по Москве? Он жил в одной башне с моими родителями. Богатый человек, бизнесмен. Хочешь, я тебе про него расскажу?