Уилбур Смит - Лучший из лучших

Эти предосторожности спасли его от катастрофы. На третий день Ральф привязал Тома в укрытии и пошел пешком к хребту, с которого можно было разглядеть следующую долину.

У самой вершины его насторожил хриплый тревожный крик серого бананоеда, дозорного африканского леса, – птица кричала с другой стороны холма. Ральф замер, прислушиваясь: послышался тихий шелест, точно дуновение ветра в высокой траве. Пригнувшись, Ральф отпрыгнул в сторону от тропы, упал на землю, прижимая к себе ружье, и откатился под низкие кусты – и как раз вовремя: на вершине появились воины-матабеле – это их накидки и головные уборы насторожили Ральфа своим шелестом.

Из укрытия в кустах Ральф видел только ноги воинов и насчитал двести человек. Отряд шел целеустремленной рысцой, которую матабеле называют минза лабати, «пожирание земли». Тихий шелест шагов затих, но Ральф не шевельнулся, не осмеливаясь даже забраться поглубже в гущу кустов. Послышался негромкий напев носильщиков, поднимающихся на вершину с другой стороны. Они пробежали мимо, распевая хвалебные песни королю глубокими мелодичными голосами.

Судя по ритму и тяжести шагов, носильщики несли тяжелый паланкин.

Ральф догадался, что воины были авангардом, а теперь прошел основной отряд и в паланкине наверняка несли самого Лобенгулу, за которым следовали придворные, вожди и прочие важные персоны. Позади шли слуги со спальными принадлежностями, горшками пива, мешками кукурузной муки и всякой всячиной. Носильщики исчезли, но Ральф не тронулся с места.

После долгой паузы раздался тихий шелест – еще двести отборных воинов шли в арьергарде. Минут через пять Ральф почувствовал себя в безопасности и вылез на тропу, отряхивая прилипшие к коленям и локтям мокрые листья.

С вершины холма он оглянулся назад – туда, куда ушли люди Лобенгулы. Интересно, куда направился король и зачем? Кэти говорила, что Радд с его отрядом все еще в Булавайо – вместе с Робин и Клинтоном Кодрингтон, которые помогают вести переговоры о концессии, отчаянно необходимой Родсу.

Почему Лобенгула оставил столь важных гостей в краале и пришел в эти священные безлюдные холмы?

Ответа на эти вопросы у Ральфа не было, и ему оставалось только утешаться счастливым исходом такой неожиданной встречи и учитывать появление огромных отрядов воинов поблизости.

Теперь путники продвигались вперед с еще большей осторожностью. При такой скорости движения волов понадобилось три ночных перехода, чтобы выйти из ущелья между голыми гранитными скалами к расстилающемуся внизу лесу, покрытому черными тенями и серебристыми пятнами лунного света.

На рассвете Ральф влез на скалу – последний из утесов Матопо. Милях в тридцати на востоке, именно там, где ему и следовало быть, над поросшей лесом равниной возвышался голубой силуэт одинокого холма, в котором отчетливо угадывалась фигура лежащего льва – в полном соответствии с описанием в записках Зуги Баллантайна: «Холм, который я назвал Львиная Голова, стоит высоко над окружающей равниной и безошибочно указывает путешественнику направление на великий Зимбабве…»

Лианы и ползучие побеги росли так густо, что можно было пройти прямо под громадными каменными стенами и не заметить их. Корни фикусов-удушителей извивались как змеи, раздвигая в стороны плотно пригнанные друг к другу камни и ломая кладку.

Над стенами возвышались верхушки огромных деревьев, которые выросли здесь с тех пор, как последние обитатели покинули город или умерли в лабиринтах его улиц и зданий. Хотя еще виднелись следы, оставленные топором, и старые пеньки по обеим сторонам проема, новая поросль уже скрывала ворота – доказательство того, что ни один человек не входил сюда со времени визита Зуги, больше двадцати пяти лет назад. Когда-то давно, до рождения Ральфа, майор Баллантайн впервые обнаружил эти развалины и два дня искал узкий проход в густом переплетении растительности. Теперь заметки отца привели сына прямо к входу.

Стоя перед древним порталом, Ральф задрал голову, разглядывая зигзагообразную кладку, украшавшую стену на высоте тридцати футов. Его вдруг охватил суеверный ужас. Ральф глубоко втянул воздух и мысленно напомнил себе, что он цивилизованный христианин, а не первобытный дикарь, но страх не отпускал.

Поднявшись по ступенькам, стертым подошвами древних обитателей города за века его существования, Ральф поднырнул под завесу лиан, вошел в ворота и очутился в узком петляющем коридоре с высокими каменными стенами, над которыми виднелось небо. Заваленный обрушившейся кладкой и заросший густым кустарником коридор вывел на широкую площадку, где высилась громадная цилиндрическая башня из покрытого лишайником серого гранита.