Майкл Слэйд - Вурдалак

С днем рождения, мама.

Ванкувер. Британская Колумбия

1: 06

— Смотрел «Запретную планету»? — спросил Карадон.

— Нет, — ответил Цинк.

— Вот слушай: в 2200 году — плюс-минус год — на Аль-таир-4 прилетает космический корабль — разобраться, куда пропала предыдущая экспедиция. Они находят там сумасшедшего ученого, Уолтера Пиджена, и чудовище. Оно разгуливает на свободе и с ходу принимается делать из астронавтов котлеты. И это чудовище невидимое, понимаешь? Его нельзя увидеть. Нельзя почувствовать. Нельзя поймать. В общем, к концу фильма Уолтер Пиджен смекнул, что убийца — это чудовище из подсознания. Из его подсознания, понимаешь? Что оно — проявление его самых темных желаний, и поскольку ему хочется, чтобы чужие убрались вовсвояси, то, когда он засыпает, монстр ускользает из подсознания и перерабатывает экипаж звездолета в фарш. Неплохая идея, верно? Чудовище из подсознания. Вот кто такие, с моей точки зрения, дегенераты из этого клуба. [26] Игра слов: в психоанализе существует понятие «ид» — подсознание.

Чандлер рассмеялся.

— Билл, ты настоящий философ.

— Нет, — ответил Карадон. — Я просто очень любопытный. Что для полицейского большой плюс.

Они сидели в машине без опознавательных знаков, припаркованной на противоположной стороне Хастингс-стрит в полуквартале от «Ида». Тьма переулка надежно скрывала их от глаз публики, потихоньку расходившейся из клуба. Карадон — он сидел на месте водителя — достал с заднего сиденья спортивную сумку. Вынув из нее термос с кофе и два пластиковых стаканчика, он протянул один Чандлеру.

Чем больше Цинк узнавал о Карадоне, тем сильнее недоумевал: этому человеку семью заменяли сорокадюймовый проекционный телеэкран, видеомагнитофон «Зенит» и девять тысяч видеолент. По долгу службы Карадон тайком наблюдал чужие жизни — и, возвращаясь домой, включал экран и коротал время за тем же занятием. Его мозг пропускал через себя все — «Полицию Майами: отдел нравов», «Даллас», Бенни Хилла, Утенка Даффи. Билл знал ответ на любой банальный вопрос.

— Эй, — позвал Карадон. — А ну посмотри.

Чандлер взял бинокль и поймал в поле зрения клуб. Оттуда только что вышли Рика Хайд, она же Эрика Цанн, солистка «Вурдалака», и бас-гитарист Аксель Крипт. С минуту они стояли, разговаривая, на северной стороне Хастингс-стрит, затем попрощались и разошлись.

Чандлер опустил бинокль: перед машиной прошла компания молодых посетителей клуба. Среди них была девчушка не старше четырнадцати лет. Заметив сидящих в машине мужчин, она на миг распахнула зимнее пальто и продемонстрировала корсет из китового уса. Потом показала язык, рассмеялась и побежала догонять остальных.

Карадон покачал головой и облизнулся с притворным вожделением.

— Эх, нет у нас закона… Чандлер ткнул его локтем в бок:

— Есть, есть.

— Ты любишь ужасники? — спросил Карадон.

— Не очень, — ответил Цинк. — Мне ужасов и на работе хватает.

— А я люблю, — сознался осоновец, отхлебывая кофе. Они молча сидели в машине, не спуская глаз с дверей клуба, и терпеливо ждали появления Хенглера. Толкавшаяся в «Иде» толпа мало-помалу растворилась в ночи, боязливо расступавшейся вокруг неоновых огней Хастингс-стрит.

— Ты тоже думаешь, что они вредно влияют на психику?

— Что вредно влияет на психику?

— Ужасы — фильмы, книги, пленки. Ну, ты знаешь. Чандлер пожал плечами.

— В какой-то степени — да.

— В какой?

— Ты же был сегодня в клубе.

— Ты про чудищ из «Ида»?

— Не совсем. Но кое у кого там есть проблемы.

— Ты говоришь, как критик, — сказал Карадон. — А знаешь, почему такая прорва критиков с пеной у рта топчет ужасники?

— Нет. Но уверен, ты меня просветишь.

— Литературу ужасов пишут не ради ухода от действительности. Черная фантастика — жанр личного противостояния, а критики, болваны, этого не понимают. Мне всегда казалось, что чем выразительнее они кривятся и заламывают руки, тем сложнее и серьезнее проблемы их собственной психики.

Чандлер усмехнулся.

— Послушай, Билл. Сколько асоциально настроенных сопляков в джинсах ты перевидал с тех пор, как пришел в полицию? Ты знаешь, о ком я, — озлобленные и страдающие от собственной озлобленности, погрязшие в субкультуре и агрессивных рок-фантазиях. Ты не докажешь мне, что эти фантазии не влияют на их образ мысли и поведение, не направляют в антиобщественное русло. Я знаю, о чем говорю, сам видел. Так что в определенном смысле ужасы действительно вредно влияют на психику. В данном случае — подливают масла в огонь.