Сергей Бакшеев - Конкурс на тот свет

Когда она случайно увидела такую умную фифочку одну в туалете, — а может, специально выискивала такой момент, только сама себе боялась признаться, — то, не раздумывая, долбанула ей шваброй по голове. Благо, девка, спустив трусы, на унитазе сидела. Девчонка так и свалилась, удивленно выпучив глазенки, даже руками не прикрылась.

Швабра сломалась. И так удачно! Обломком как раз дверь входную под ручку приперла. А потом спокойненько шейку девке веревочкой перетянула. Теперь не оклемается.

И веревочка подходящая в кармане оказалась. Неужели, и впрямь, заранее готовилась? Нет, это так, на всякий случай взяла.

А девка сама виновата! Нечего одной по толчкам сраным шастать. Что, до дома не могла потерпеть?

Но как взглянула Валентина Герасимовна на посиневшее лицо девчонки с вывалившимся языком — страшно стало. Да не от ее вида, — и не таких жмуриков в больнице видела, — а оттого, что сейчас она откроет дверь, чтобы выйти в коридор, а тут кто-нибудь да ввалится, да заприметит это дохлое тельце в кабинке, да ее, выходящую отсюда, запомнит. И так вдруг захотелось от мертвой сопливки избавиться, что, не долго думая, выволокла тело под ручки, и в окошко вывалила.

Собралась уже уходить, да от чего-то выглянуть захотелось, как там девчонка прилегла? Высунулась, дура! А там солдатик над девкой стоит, да на оголившиеся ноги пялится. Платьице ситцевое при падении задралось, а трусы с девки еще раньше свалились. Так и лежит бесстыжая, толстые белые ляжки раскатив.

А солдатик, кавказец плюгавый, сразу мордочку свою поднял с горбатым шнобелем, да в окно на нее уставился. Слюна из открытого рта у него свисает, и взгляд тупо-восторженный. Навидалась за годы работы медсестрой этаких морд в психушке. Такие всегда безвольные и легко внушаемые. Ими командовать надо.

— Что же ты невесту свою не сберег, задушил? — грозным тоном спросила Валентина Герасимовна.

— Не-вес-ту? — тупо по слогам повторил солдатик, прислушиваясь к звучанию понравившегося слова.

— Она тебе любовь подарить хотела, а ты убил ее!

— Лю-бовь? — блаженная улыбка растянула губы широко открытого рта.

— Спрячь ее сейчас же! Закопай, чтобы никто не видел. А то убьют тебя ее родители. Зарежут кинжалом. Знаешь что такое кровная месть? А я никому не расскажу, я добрая, я твой друг.

И поволок глупенький перепуганный солдатик девчонку. Как миленький поволок!

Так лучше получится, подумала она. Таинственное исчезновение девушки прямо в институте неизбежно расплодит самые жуткие слухи. А где такие слухи, там и страх. А где страх, там и паника. Всеобщая паника расчистит для Лизоньки дорогу в институт.

Но что-то паники никакой не последовало. Ни в этот день, ни на следующий. Никто, похоже, и не интересовался судьбой пропавшей девчонки, не искал ее. Иногородняя замухрышка, как назло, попалась, да еще одна без родителей в этом городе.

А нужна была паника, чтобы настоящий мандраж, до дрожи в теле, девок охватил. Чтобы не спали по ночам, пугались любого звука, шарахались от любой тени, и чтобы бежали они без памяти от института, позабыв об экзаменах.

Следующую жертву она специально подобрала из местных заметных девок. К тому времени из свойских разговоров с другими родителями около института многое узнала.

Со второй получилось даже проще. Вошла сразу вслед за красоткой в туалет, и удавочкой шейку обняла. Дело не хитрое оказалось. Главное — неожиданно и резко вздернуть. На мельтешащие ручки не стоит обращать внимание, надо подержать немного до верного, пока не обмякнет, и сразу через подоконник вывалить.

Солдатик блаженный сам вторую «невесту» и подобрал. Опасно, конечно, иметь ненужного свидетеля. Только если он, что и вздумает болтать, на него же и спишут. За версту видно, что придурок. Любой психиатр у такого весь букет скрытых дурных наклонностей и маниакальных страстей откопает.

Эти ненормальные психиатры каждого второго за чокнутого держат. Сколько раз Валентина Герасимовна замечала, как их врач беседует с ней по пустякам, а сам в зрачки пялится, изучает реакцию, словно вглубь пролезть хочет.

Вот после второй девочки в городе и запаниковали!

Тогда и про первую вспомнили. К институту на экзамен уже боязливо профурсетки малолетние подходили, в сопровождении мамочек и папочек. А как уж трупик нашли, да так удачно, что все полюбовались, такой страх на малолеток накатил! Многие, наверное, трусики обмочили.

Жалко только, что два экзамена из четырех уже позади были. Если бы раньше на несколько дней начала действовать, перепуганные дуры больше бы двоек нахватали.