Сергей Бакшеев - Конкурс на тот свет

Пройдя всю длинную полутемную аллею, молодые люди вышли на освещенное пространство к эпицентру гремящей музыки.

Танцплощадка представляла собой бетонный круг, огороженный высокой сеткой. Со стороны дамбы в этот круг вгрызалась раскрытая пасть деревянной сцены — нижнюю челюсть изображал высокий тяжеловесный помост, а верхнюю, нависший над музыкантами козырек. Позади сцены имелось окошко кассы. От кассы к узкому входу на бетонный круг вел мощный железный турникет, сквозь который по ширине мог пройти только один человек.

На танцплощадке вечер был в самом разгаре. Гремела музыка, в такт мелодии вспыхивали разноцветные фонари, молодежь дрыгалась и тряслась, кто с неистовой активностью, а кто с глубокомысленной ленцой.

— Пойдем внутрь, — предложила Наташа, когда они несколько минут постояли около ограды и привыкли к громкой музыке.

— Нет, я не хочу. Вон там наши ребята из общаги, — разглядев среди толпы кучерявую макушку Бони, показал Сашка. — Можешь к ним присоединиться.

— Как знаешь. А я все равно пойду!

Наташа купила билет, и, пройдя сквозь длинный высокий турникет, вошла на танцплощадку. Танцевать она не спешила, а скромно остановилась у ограды.

Сашка подумал, что и теперь ему будет нетрудно наблюдать за ней. На огороженном пространстве она, — как на ладони, и ничего не сможет предпринять. Да и с ней в таком людном месте вряд ли что-нибудь произойдет.

Но на деле все оказалось не так просто.

Вдоль ограждения на уровне глаз были прикреплены деревянные щиты. Открытой оставалась только небольшая полоска снизу, сквозь которую виднелись голые ноги девушек и разномастные брюки парней. Около узких щелей между щитами толкались любопытные мамаши. Может, они тайно интересовались личной жизнью своих чад, но, скорее всего, терпеливо ожидали окончания танцев, чтобы уберечь деток от еще не пойманного маньяка.

Евтушенко пришлось выбрать место для обзора напротив узкой створки выхода, которую к тому же почти полностью загромождал контролер, проверявший билеты у протискивающихся через соседний вход запоздалых посетителей.

Сашка поначалу неотрывно наблюдал за яркой красной юбкой Наташи, но постепенно его любопытный взгляд все чаще и чаще отвлекался на интересные детали чрезвычайно глупого времяпровождения под емким названием — танцы.

Все песни, которые исполняли музыканты, можно было разделить на быстрые и медленные. Быстрых было больше. Под них все дружно танцевали шейк. Группки молодежи: по трое, четверо и больше, собирались в кружки и тряслись на месте. Сашке это напомнило схемы разнообразных молекул, где каждый атом, хоть и колебался под воздействием внешней энергии, но не выпадал из общей структуры.

Компании танцоров, как и молекулы при химической реакции, могли видоизменяться — втягивать в себя новые атомы, перестраивая внутреннюю структуру или распадаться на мелкие молекулы. Поначалу Сашке показалось, что танцы — это наглядное пособие по броуновскому движению. Но теперь он убедился, что танцы лучше подходят для иллюстрации примеров по химии из учебника для девятого класса.

Во время коротких перерывов кружки-молекулы не распадались, а топтались на месте, ожидая новую песню. Если мелодия была быстрой, то колебания атомов возобновлялись. А медленная мелодия действовала как универсальный химикат, разбивающий все молекулы на элементарные частицы.

При первых медленных аккордах, девушки с максимально равнодушным видом просеивались из центра танцплощадки к ее границам. В этом своеобразном антисите застревали наиболее стройные, а крупные и полные, наоборот, успешно достигали металлической ограды. Там они старались вести чересчур оживленные разговоры, натужно смеялись, только изредка косо поглядывая на танцующих подружек.

При медленных танцах вместо молекул на танцплощадке кружились модели простых атомов, состоящих из протона и электрона, вцепившихся друг в друга. Люди, как и различные элементарные частицы, притягивались друг к другу с разной силой. Некоторые танцевали на расстоянии вытянутой руки, между другими вряд ли можно было обнаружить хотя бы миллиметровый зазор.

Во время танцев все почему-то стремились сгрудиться в центре круга. Сашка подумал, что если танцплощадку раскрасить разными цветами в зависимости от плотности танцующих, как географическую карту, изображающую горные массивы, то самый насыщенный цвет приходился бы на центр, где плотность, по его оценкам, была четыре человека на квадратный метр. Более светлые концентрические эллипсы тогда бы вытягивались по направлению к сцене.