Михаил Кречмар - Центр мира

– То есть у Хузена есть ещё одна запись тех же событий. И, готов побиться об заклад, она гораздо интереснее той, что он представил на суд международной общественности…

Следователь капитан Шемякин ненавидел адвокатов. В общем-то это чувство роднило значительное количество полицейских/милиционеров всех стран мира. Но Шемякин, будучи относительно интеллигентным человеком, умом понимал, что институт защиты – прогрессивный институт, который должен наличествовать в любом обществе. Закончив юрфак университета, он мог привести в пользу этого тонны доводов. Но самого его не убедил бы ни один из них.

Капитан Шемякин ненавидел адвокатуру всей ненавистью профессионального сыщика. С его точки зрения, работа адвокатов состояла в том, чтобы отпускать преступников на свободу. Поэтому когда Спадолин только намекнул, что у него есть шанс посчитаться с одним из них, Шемякин принялся за дело скрупулёзно и старательно, как истый корсиканец, выполняющий священный долг вендетты.

Правда, адвокат, которым попросил его заняться Спадолин, был довольно своеобразным представителем своей профессии, но Шемякину не составило труда убедить себя в том, что они все такие.

Адвокат Измаилов защищал в суде права чеченских и ингушских наркодилеров. Он вытащил из зала суда Сулеймана Гусейнова, совершеннейшего отморозка-убийцу, за которым, только по сведениям убойного отдела МУРа, числилось три трупа. Он отмазал от тюрьмы Гаджибека Хаджиева, который содержал в Марьиной Роще притон с восемнадцатью несовершеннолетними девочками, приобретёнными в выморочных деревнях Нечерноземья у спившихся родителей. Он представлял интересы карачаевских банковских мошенников и угонщиков автомобилей из Назрани, тёмных сочинских нефтедельцов и торговцев чёрной икрой из Нахичевани. Если и были в России люди, которых, с точки зрения Шемякина, нужно было публично повесить на кремлёвской стене, то Сулейман Измаилов входил в их третий десяток.

Проблема заключалась не столько в том, чтобы «обложить» адвоката – в принципе современная Россия не очень сильно отличается от СССР с его гигантской армией стукачей, – сколько в том, чтобы сделать охоту на него по возможности незаметной. Как и всякий человек племенного сообщества, Измаилов пребывал внутри нескольких кругов защиты. Последний из них заключался в том, что он по-настоящему близко не общался ни с кем, кроме своих единородцев. Конечно, он постоянно спал с женщинами, порой и с несколькими сразу, проявляя завидный сексуальный аппетит, но в его квартире надолго не задерживалась ни одна из них. Клиентов Измаилов получал только по непосредственному указанию авторитетных членов общины, и расчёт с клиентурой происходил через них же. Община обеспечивала Измаилова всем: машиной, квартирой, счетами в банке. Даже авиабилеты он заказывал через агентства, находящиеся под прямым контролем вайнахских дельцов. И никогда не платил наличными. Он заказывал билеты во Владикавказ, Назрань, Сочи или Баку по телефону, и их мгновенно оплачивали по безналичному расчёту странные коммерческие фирмы со всех концов страны.

Самым удивительным местом в профессиональной деятельности Измаилова было сотрудничество с «Центром-Рерих». Что касается всего остального, то он был тем, чем являлся на самом деле, – третьестепенным юристом, обслуживающим интересы вайнахской общины.

В этом месте Шемякину потребовалась помощь Спадолина, но тот был вне доступа мобильной связи. Как и любой милиционер своего ранга, Шемякин обладал богатым набором приёмов, помогающих «склонить к сотрудничеству» практически любого гражданина Российской Федерации, чьё рыльце было так или иначе «в пушку». Но для того чтобы начать эти приёмы применять, ему требовалось как минимум прикрытие со стороны большого начальства УВД, а в идеале – «крыша» Службы.

Поэтому Пётр и начал прорабатывать – ну чисто на всякий случай – изыскания покойного «недопрофессора» Никонова, связанные с минералогией.

Одним из мест, где время от времени бывал покойный «недопрофессор» Никонов, был Институт истории стран Востока. Следствия по делу о смерти Никонова никто не отменял, но и сам Пётр Шемякин, и всё его начальство ожидали, что оно со дня на день уйдёт в ФСБ. Тем не менее капитан Шемякин решил для очистки совести появиться и в институте.

Вспомнили Никонова в институте с большим трудом.