Михаил Кречмар - Центр мира

– Хорошо сегодня продвинулись?

– По плану. Пятнадцать километров вдоль, километр вверх. Если всё будет нормально, завтра наступим на вечный снег.

– Не медленно ли?

– В горах продвигайся медленно; нужно ползти – ползи.

Величественные издалека, бессмысленные вблизи, горы есть форма поверхности, поставленной на попа, и кажущаяся горизонтальной вьющаяся тропа в сущности вертикальна. Лёжа в горах – стоишь, стоя – лежишь, доказывая, что, лишь падая, ты независим.

– Это что?

– Не что. А кто. Иосиф Бродский. «Назидание» называется.

Мир погружался в лиловую тьму. Только на юго-востоке под звёздным небом горели в последних лучах солнца три самые высокие вершины цепи.

Спадолин повернулся к палатке. Зим продолжал сидеть у костра и глядеть на угли.

– Когда на боковую?

– Да чуть позже. Я, вообще-то, конечно, всю ночь на угли просмотреть могу. Завтра только вот идти с утра…

– А когда подъём?

– Мы здесь что, за растрату вкалываем? Как проснёмся, так и проснёмся. Часов в десять, конечно, быть на тропе желательно. – Зим снова повернулся к костру.

Бабочка огня прихотливо плясала на чёрных, изгибающихся ветках. Вершины на другой стороне долины окончательно погрузились в океан сумерек. Откуда-то снизу послышался слабый вой одинокого волка.

«Молодняк. Только голос пробует», – решил Зим.

Лёгкий ветерок прошуршал по палаточному тенту. Костёр рассыпался искрами. Зим задержался ещё минут на пятнадцать, отключив все свои чувства, как учил его старый ламутский пастух Семён Дьячков за несколько тысяч километров отсюда. «Превратись в дерево, – учил он, – превратись в куст, камень, ручей, сухую корягу или скалу. Тогда ты почувствуешь на себе чей-то взгляд. Если, конечно, в это время на тебя смотрят».

Зим взгляда не чувствовал.

Утром по тенту палатки забарабанил дождь.

– Ух ты, как льёт, – проговорил Спадолин, ворочаясь в спальном мешке. Никто не откликнулся.

Он вылез из спальника и выглянул из палатки. Зим с шаманом возились у импровизированного очага, разводя костёр. Редкие капли воды падали на камни, которые были ещё почти совсем сухими.

– А кажется, будто ливень грянул, – удивился Максим.

– В палатке всегда так, – успокоил его Зим. – Ничего страшного. Двинемся вверх и, если всё сделаем правильно, к вечеру окажемся над облаками.

Максим поёжился. Склоны гор окутывал лёгкий туман, который не давал увидеть деталей рельефа.

– Мне начинает казаться, что мы задумали какое-то бредовое мероприятие.

– Что касается его результата, то, может, оно так и есть, – проговорил Зим. – А что до самого маршрута, так в нём нет ничего невероятного. Если мы только не будем торопиться и делать глупости. Что, впрочем, одно и то же.

Что-то коснулось щеки Спадолина. Он потёр её ладонью. Теперь это же тронуло и тыльную сторону кисти. Он поднёс руку к глазам и увидел таявшую снежинку.

– Да, снег уже подсыпает, – сказал Зим, наблюдая за его жестами. Вообще-то это – хороший знак. В некоторых случаях снег лучше, чем дождь. Наверное, мы вчера поднялись немного выше, чем я ожидал.

– А что говорит Джи ПиЭс?

– Показывает две тысячи триста метров. Но я не особенно доверяю ему по части высоты. Помню, иду как-то на катере из Орхояна в Угликан, держу этой хернёй маршрут на контроле, а прибор мне и говорит: превышение над уровнем моря минус двести метров. А мы ещё пока на поверхности держались…

Макс натянул флисовый костюм поверх термобелья и вышел наружу.

На завтрак съели остатки ужина и закусили курагой.

– It's very American – dinner for breakfast! Ужин на завтрак. Типа шутка, – рассмеялся Зим. – Главное – что чай остаётся свежим.

Лагерь собирали вдумчиво и неторопливо.

– В любом пути, – заметил Зим, – первый привал самый главный. После него каждая вещь своё место находит. А на третий день пути заметишь, как вес за плечами начинает уменьшаться. Тут ещё очередь топлива подойдёт. Ну и физически втягиваешься в работу, естественно…

– А медведь куда делся?

– Я не знаю. Ночью я, кстати, волка слыхал. В принципе здесь со зверьём хорошо должно быть – охота напрочь запрещена.

– Да? А я думал, в Китае уже при Мао Цзэдуне всех воробьёв схарчили…

– Так это в Великом Китае… А мы сейчас вроде как не совсем в нём…

– Ты это Чену скажи…

– Чен это и сам понимает. Ему не зря потребовались посторонние люди для того, чтобы тутошний кипеж загасить.

Зим ловким движением стряхнул воду с палаточного тента и уложил его в верхний карман клапана рюкзака.