Дэниел Силва - Посланник

– Я слышал, вы сегодня утром разыграли на Капитолийском холме целый спектакль, мистер Аллон. Еврейское вранье и пропаганда, но все равно забавно.

– Предполагалось, что мои показания будут сохранены в тайне, Башир.

– В этом городе не происходит ничего такого, чего бы я не знал. И зовут меня принц Башир. – Посол перевел взгляд на Картера: – Вы устроили сегодня этот цирк, Адриан?

– Сенаторы вызвали меня повесткой, ваше королевское высочество. Управление не имеет к этому никакого отношения.

– Вы должны были бы что-то предпринять, чтобы избежать этого.

– У нас здесь не Эр-Рияд, господин посол.

Башир метнул гневный взгляд на Картера и вернулся на свое место.

– Боюсь, меня не включат в саудовский план пенсионного обеспечения.

– О чем это вы?

– Не важно, – сказал Картер.

Через десять минут объявили посадку на самолет Габриэля. Картер проводил его до выхода на поле.

– Ох, чуть не забыл. Президент звонил, когда вы разговаривали с Сарой. Он хотел поблагодарить вас. Сказал, что поймает вас в другое время.

– Передайте ему, чтобы не беспокоился.

– Он высказал также пожелание, чтобы вы предприняли дальнейшие шаги в том деле, о котором вы говорили с ним на Южной лужайке.

– Вы уверены?

– Уверен в чем?

– В том, что президент именно так сказал?

– Безусловно, – сказал Картер. – А собственно, о чем вы разговаривали вдвоем в тот вечер?

– Наш разговор был приватным, Адриан, и таким он и останется.

– Умница, – сказал Картер.

Они обменялись рукопожатиями, затем Габриэль повернулся и пошел в самолет.

Следующий вечер был в субботу. Габриэль спал до середины дня, затем принял душ, оделся и вместе с Кьярой поехал в долину Джезриль. Они ненадолго остановились в Тель-Мегидо, чтобы взять Эли Лавона, затем поехали дальше, к Галилейскому морю. Почти уже на закате они добрались до виллы из известняка медового цвета, прилепившейся на выступе над морем. У входной двери их встретил Шамрон. Лицо у него похудело и вытянулось, и передвигался он с помощью палки. Она была из оливкового дерева и очень красива.

– Премьер-министр преподнес мне ее сегодня утром, когда я уезжал из реабилитационного центра в Иерусалиме. Я чуть не ударил его ею. А Джила считает, что палка придает мне более достойный вид. – Он провел их в дом и посмотрел на Габриэля: – Я вижу, ты в моей куртке. Поскольку теперь ясно, что я еще очень долго буду жить, я хотел бы ее вернуть.

Габриэль снял куртку и повесил на крючок в передней. Из глубины виллы он услышал голос Джилы, звавшей их к ужину. Они вошли в столовую, когда Джила уже зажигала свечи. Там были Ионатан и его жена, а также Римона с мужем. Ронита села рядом с отцом, и когда блюда пошли по кругу, накладывала ему на тарелку еду. Они не стали говорить об операции, связанной с бин-Шафиком, или о Ватикане. Говорили вместо этого о выступлении Габриэля в американском конгрессе. Судя по мрачному выражению лица Шамрона, он этого не одобрял. Габриэлю это стало ясно после ужина, когда Ари вывел его на террасу для разговора наедине.

– Ты был прав, отказавшись явиться по повестке, Габриэль. Тебе не следовало менять своего мнения. Одна мысль, что ты сидишь перед этим комитетом конгресса – даже на закрытом заседании, – привела к тому, что моя реабилитация задержалась на полгода.

– Неистощимым источником глобального джихада являются Саудовская Аравия и ваххабизм, – сказал Габриэль. – Это необходимо было довести до сведения сената. Как и американского народа.

– Ты мог изложить свои мысли в секретной телеграмме. Тебе не пришлось бы сидеть там перед ними и отвечать на их вопросы… точно ты обычный смертный.

Они сидели в удобных креслах перед балюстрадой. Полная луна отражалась в спокойной поверхности Галилейского моря, а за ним – черным и бесформенным – маячили Голанские высоты. Шамрон больше всего любил эту террасу, потому что она выходила на восток, смотрела на его врагов. Он сунул руку под подушку сиденья и извлек серебряный портсигар и свою старую зажигалку «Зиппо».

– Вам не следует курить, Ари.

– Я и не курил, пока был в «Хадассе» и в реабилитационном центре. Это моя первая сигарета с того вечера, когда на меня напали.

– Mazel tov, [18] Поздравляю (ивр.). – с горечью произнес Габриэль.

– Если ты хоть слово скажешь Джиле, я прибью тебя палкой.

– Вы думаете, что можете обмануть Джилу? Да она все знает.

Шамрон вернул разговор к показаниям, данным Габриэлем в Вашингтоне.