Дэниел Силва - Посланник

– Массуди? В самом деле? Великий Боже, Габриэль, но, по-моему, именно профессор Массуди представил моей специальной комиссии несколько предложений по улучшению связей между исламом и Западом. По-моему, даже, возможно, он в какой-то момент посещал Ватикан.

– Улучшение отношений между исламом и христианством не входило в реальную повестку дня профессора Массуди, ваше святейшество.

– Явно, – сказал папа. – Я полагаю, мы теперь знаем, кто открыл Дверь Смерти для смертников в октябре. Это был Мюллер, не так ли?

Габриэль кивнул и посмотрел на телевизор, где снова начали передавать сцену нападения.

– Интересно, сколько людей видело сегодня эту картину, – сказал папа.

– Миллиарды, ваше святейшество.

– Что-то говорит мне, что ваши дни в качестве тайного агента кончились. С возвращением в реальный мир, Габриэль.

– В этом мире я не чувствую себя уютно.

– Каковы ваши планы?

– Мне надо возвращаться в Израиль.

– А потом?

– Мое будущее довольно неопределенно.

– Как всегда, – сказал папа. – Франческо Тьеполо говорил мне, что вы с Кьярой воссоединились.

– Да, ваше святейшество. Она сейчас в Израиле.

– Так каковы же ваши планы?

– Обвенчаться с ней, прежде чем она снова от меня уйдет.

– Разумно. А потом?

– По одному шагу надо делать, ваше святейшество.

– Вы разрешите мне дать вам еще один совет?

– Конечно.

– В данный момент вы самый знаменитый человек в Италии. Национальный герой. Что-то говорит мне, что страна с распростертыми объятиями встретила бы ваше возвращение. И на этот раз не в качестве Марио Дельвеккио.

– Мы перейдем через этот мост, когда подойдем к нему.

– На вашем месте я бы создал этот мост для возвращения в Венецию. – Папа молча с минуту смотрел в открытую дверь. – Не знаю, что я буду делать, если Господь отнимет его у меня. Не смогу я править Римско-католической церковью без Луиджи Донати.

– Я помню тот день, когда он приехал в Иерусалим для встречи со мной, – сказал Габриэль. – Когда мы гуляли по Старому городу, я по глупости принял его за безбожника рядом с человеком большой веры. Но надо было иметь огромную веру, чтобы встать под пули.

– Луиджи Донати – человек исключительной веры. Просто иногда он сам этого не понимает. Мне теперь необходима вера. Я должен верить, что Господь сочтет нужным, чтобы Луиджи был со мной подольше… и что он сочтет нужным покончить с этим безумием.

Дальше папа задал Габриэлю вопрос, какой задавал ему по окончании нападения в октябре:

– Теперь этому конец?

На этот раз Габриэль посмотрел на телевизор и ничего не сказал.

«Нет, ваше святейшество, – подумал он. – Не совсем».

Специальный комитет сената собрался через месяц после попытки покушения на жизнь президента. В своем заявлении на открытии сессии сановные члены комитета заверили американскую общественность, что они проведут тщательное и никого не щадящее расследование, однако к концу первой недели сенаторы от обеих партий были явно раздосадованы отсутствием откровенности со стороны начальников охраны президента и разведки. Люди, обслуживающие президента, подробнейшим образом объясняли, как силы мирового исламского экстремизма сумели проникнуть в центр христианского мира и как профессор Али Массуди сумел завербовать молодого швейцарца по имени Эрих Мюллер и внедрить его в швейцарскую гвардию понтифика. Но что до того, кто задумал эти два нападения на Ватикан и, что более важно, кто оплатил их, люди, обслуживающие президента, смогли предложить лишь основанное на имеющейся информации мнение. Не смогли они и удовлетворительно объяснить членам комитета присутствие в Ватикане некоего Габриэля Аллона, ныне легендарного израильского агента и убийцы. После длительных дебатов в комиссии сенаторы решили вызвать его повесткой. Будучи гражданином иностранного государства, он не обязан был являться на вызов и, как и ожидалось, решительно отказался приехать. А через три дня внезапно изменил свое решение. Он готов дать показания, сообщил он, но только под секретом. Сенаторы согласились и попросили его приехать в Вашингтон в следующий четверг.

Он вошел один в подземный зал прослушивания. Когда председатель комитета попросил его встать и сообщить для протокола свое имя, он без колебаний это сделал.

– А кто ваш хозяин?

– Премьер-министр Государства Израиль.