Джеймс Гриппандо - Когда сгущается тьма

— Да.

— Ну и кто же он?

Тео рассмеялся:

— Не так быстро. Мне пришлось постараться, чтобы выманить эту информацию у Фэлкона. Очень постараться.

— И снова вас не понимаю.

— Я это к тому, что за «спасибо» не работаю.

— Значит, вы рассчитываете получить с меня деньги? — возмутилась она.

— Деньги? Ну нет. Это было бы неправильно.

— Чего в таком случае вы хотите?

— Надеюсь, вы не воспримете мои слова как бред в духе Фэлкона, — усмехнулся он. — Но мне очень нужно встретиться с вами.

— Зачем?

— А затем, что мне не улыбается обсуждать некоторые вещи по телефону.

— А если я откажусь? Что тогда?

— Тогда вы никогда не узнаете, кто такой Сайкс.

— И все-таки вам нужны деньги, не так ли?

— Как я уже сказал, это дело слишком важное для вас и для меня, чтобы его можно было урегулировать по телефону.

На линии установилось молчание, словно она обдумывала его предложение.

— Хорошо, Тео. Полагаю, нам с вами и впрямь надо увидеться.

— Рад это слышать. Давайте встретимся, скажем, в одиннадцать вечера у меня в баре? Мне принадлежит «Таверна Спарки» на улице…

— Я знаю, где находится «Спарки».

— Отлично. А если придете туда, узнаете, кто такой Сайкс.

Он торопливо распрощался с ней и выключил громкоговорящую связь. Но поскольку Тео разговаривал с ней по узконаправленному микрофону, она вряд ли об этом догадалась.

— Надеюсь, я неплохо поработал, босс? — спросил Тео.

— Ты был великолепен, — сказал Джек. — Просто великолепен.

Джек добрался до «Таверны Спарки» без четверти одиннадцать. Обычно по вторникам он сюда не заходил, поскольку знал, что в «Спарки» лучше всего заявляться в конце рабочей недели, когда в распоряжении остается уик-энд на детоксикацию. Но в этот вечер решил сделать исключение из правила.

Тео играл на своем старом саксофоне «Бюхер-400» и, когда Джек вошел в помещение, как раз заканчивал исполнение очередного опуса. Несколько ценителей из разряда завсегдатаев поднялись, чтобы наградить его аплодисментами, но большинство посетителей продолжали есть, пить и веселиться, даже не повернув к нему головы, словно Тео просто менял пластинки на проигрывателе. Впрочем, «Таверну Спарки» вряд ли можно было причислить к настоящим джаз-клубам, и по большей части она являлась таким местом, каким ее хотели видеть те, кто платил за выпивку. Если, допустим, зал оккупировали испаноязычные байкеры, она с легкостью трансформировалась в байкерский бар в латиноамериканском стиле. Если же здесь собиралась компания помешанных на поп-музыке провинциальных девиц, поминутно бегавших к музыкальному автомату, то Тео и не думал соваться к ним со своим саксофоном, и «Спарки» уподоблялась сельской дискотеке. Однако любой хороший бармен со склонностью к психологии мог бы заметить, что подобное смешение музыкальных стилей, культурных традиций и поведенческих моделей, царящее в «Таверне Спарки» с воскресенья по четверг, идет заведению на пользу и не только позволяет его хозяину сводить концы с концами, но еще и исполнять на саксофоне по уик-эндам композиции в духе Чарли Паркера.

Тео сошел с эстрады, чтобы поздороваться с Джеком, поджидавшим его в баре. Джек заказал себе пиво, а Тео — стаканчик бурбона. Последнее обстоятельство свидетельствовало, что Тео сегодня больше играть не будет. Он никогда не пил крепких напитков во время выступления и наверстывал упущенное после концерта. Время летело быстро, как это всегда бывало в «Спарки». Когда стрелки на часах подобрались к четверти двенадцатого, приятели окончательно утвердились в мысли, что Алисия здесь не объявится.

Однако уже в шестнадцать минут двенадцатого выяснилось, что план Джека сработал как нельзя лучше.

— Ты только посмотри, кто пришел, — кивнул Тео на дверь.

Джек крутанулся на своем высоком стуле и увидел привлекательного латиноамериканского парня, направлявшегося в их сторону. Он был сложен как профессиональный игрок в американский футбол, носил короткую стрижку морского пехотинца и имел на лице леденящее выражение расиста, заметившего автобус, полный чернокожих исполнителей музыки в стиле «рэп» и мчавшийся на скорости в восемьдесят миль там, где разрешались только тридцать пять. Он подошел к стойке и, проигнорировав Джека, обратился к Тео:

— Вы Тео Найт?

— Кто его спрашивает?

— Меня зовут Фелипе. — Представившись, он, однако, руки для рукопожатия не подал. — Я работаю на мэра Мендосу.