Стив Берри - Третий секрет

Валендреа достал из-под сутаны висевший на шее ключ, открыл шкатулку и пересмотрел все хранившиеся там документы. Два сложенных листка бумаги, похищенные им из хранилища в далеком 1978 году, лежали на месте. Один на португальском, другой на итальянском. Вторая половина Фатимского откровения. Он взял оба листа.

Он не находил в себе сил снова прочесть написанное. Хватило и одного раза. Пройдя в уборную и встав над унитазом, он разорвал оба листка на мелкие кусочки и разжал ладони.

Потом спустил воду.

Все.

Наконец-то.

Оставалось вернуться в хранилище и уничтожить последнюю рукопись Тибора. Но с этим придется подождать до смерти Климента. Кроме того, нужно поговорить с отцом Амбрози. Валендреа пытался дозвониться ему час назад, но безуспешно. Он взял с туалетной полочки телефонную трубку и снова набрал номер.

Амбрози ответил.

— Что случилось? — спросил Валендреа своего помощника.

— Вчера я разговаривал с нашей красоткой. Пока толку мало. Может, сегодня она нам больше расскажет.

— Бросьте. Наш первоначальный план уже неактуален. Сейчас мне нужно другое.

Приходилось осторожно подбирать слова, поскольку мобильная связь не гарантирует конфиденциальности.

— Слушайте, — начал он.

Бухарест

11 ноября, суббота

6.45

Мишнер оделся и быстро уложил в сумку туалетные принадлежности. Ему хотелось вернуться в Златну и остаться с приютскими детьми. Зима не за горами, а отец Тибор говорил, сколько усилий им приходится прикладывать, чтобы обеспечить работу котельных. Прошлой зимой у них на два месяца замерзли трубы, и приходилось топить самодельные печи хворостом, который удавалось собрать в лесу. Старик надеялся, что этой зимой все обойдется, потому что все лето волонтеры из благотворительных организаций ремонтировали ветхое оборудование.

Тибор говорил, что его самое сокровенное желание — чтобы за эти три месяца никто из детей не умер. В прошлом году умерло трое, похоронили их на кладбище сразу за стеной приюта. Мишнер не мог понять, для чего им посылаются такие страдания. Ему самому повезло. Все-таки эти центры деторождения в Ирландии подыскивали для детей новые семьи, хоть и ужасно представлять, что матери навсегда лишались детей. Он часто пытался представить себе ватиканского чиновника, выдумавшего такие нелепые правила, совершенно не считаясь с болью женщин.

Католическая церковь — это по сути бездушная политическая машина. Две тысячи лет ее шестерни непрерывно вращаются, несмотря ни на протестантскую реформацию, ни на расцвет всевозможных сект, грозящих разорвать ее на части, ни на мародерство наполеоновских армий. Так почему же эта церковь боится слов простой деревенской девочки из Фатимы? Что в них?

А церковь боялась.

Он закинул сумку на плечо и спустился в номер Катерины. Они договорились вместе позавтракать до его отъезда в аэропорт. Но в дверях он увидел записку.

«Колин!

Нам лучше не встречаться сегодня. Давай расстанемся, сохранив вчерашние чувства. Мы старые друзья, и наша встреча была приятна. Желаю успеха в Риме. Ты его достоин.

Ему почему-то стало легче. Он не знал, что сказать ей на прощание. В Риме их отношения не могли продолжаться. Малейший повод заподозрить его в нарушении строгих моральных норм погубил бы его карьеру. Хорошо, что они расстались так — по-дружески. Возможно, со временем они бы окончательно помирились. По крайней мере, он надеялся на это.

Он разорвал записку и, спустившись в холл, выбросил обрывки в урну. Странно, что пришлось это делать. Но нельзя было оставлять даже обрывков ее письма. Ничего не должно связывать их. Все нужно выжечь каленым железом.

Почему?

Все ясно. Протокол и репутация.

Но никто не знал, что и то и другое начинали значить для него все меньше.

Ватикан

11 ноября, суббота

12.20

Мишнер открыл дверь своих апартаментов на четвертом этаже Апостольского дворца. Издавна папские секретари жили рядом с папами. Три года назад, переезжая сюда, он наивно полагал, что им будет руководить дух его предшественников. Скоро он понял, что никакого духа предшественников не существует и полагаться можно только на свои силы.

В аэропорту он не стал вызывать служебную машину, а взял такси, Климент просил сохранить его поездку в тайне. На территорию Ватикана он вошел через площадь Святого Петра в обычной одежде, джинсах и свитере, неотличимый от тысяч туристов.