Алексей Яковлев - «Прощание славянки»

Он посмотрел на меня с жалостью.

— Они были там, где должны быть… Я понятно излагаю, мальчишка?

Он так сказал этого «мальчишку»… Я ужасно обиделся.

— А ты! Хозяин жизни?! Думаешь, если ты такой крутой, ты и смертью распоряжаться можешь?!

Влажно сверкнула золотая коронка.

— Я похож на идиота? Так думает тот, кто нас заказал. Киллер в шляпе ему уже доложил. Он уже деньги киллеру отслюнил… Он уже звонит в мой офис и справляется, как я себя чувствую. А ему отвечают, что гендиректор трагически погиб.

— Почему ему так отвечают? — не понял я.

— Потому что я так велел.

— Зачем?

— Так надо, — сухо отрубил Константин и жадно затянулся черной сигареткой. — Это он считает, Славик, что смертью распоряжается. Что смерть работает на него за его вонючие деньги! Он уже готовится к моим похоронам. Заказчики любят похороны своих жертв, Славик! Обожают просто! В первых рядах стоят с траурной повязкой на рукаве. Он даже гробик мой на плечо подхватит со скорбным лицом… Так они любят свою мощь чувствовать… Суки… Ох, как он ошибается, Славик! Ох, как он ошибается!… Конечно, и его смерть найдет в свое время… И все хорошо ему разъяснит… Обязательно! И хвостатые менты долго будут его поджаривать… Очень долго… Но нам-то, жертвам, от этого не легче!… Правда, Славик?… А мы ведь жертвы. Нас уже нет!… С одной стороны… А с другой стороны, мы еще есть… И у нас с тобой, Славик, есть немного времени, совсем немного, пока он не догадался, что киллер не тех застрелил… Есть у нас «промежуток малый»… И мы его используем до конца! Правда, Славик?

Я смотрел на его возбужденное, раскрасневшееся лицо:

— Ты… ты знаешь, кто он?

Константин затушил в консервной банке догоревшую сигарету:

— Сейчас мы его вычислим…

— Как?!

Константин посмотрел на меня, прищуриваясь.

— Ты мальчишка головастый. Не зря я тебя в советники взял… Я тебе сейчас расскажу всю продуманную железно операцию. А ты слушай и спрашивай, где тебе неясно. Я понятно излагаю? Ты должен понять, где я ошибался. Что я упустил… Мы сейчас все поймем вместе, Славик. Согласен?

Я кивнул. А он, закурив новую сигарету, уже совсем успокоившись, начал рассказывать план сногсшибательной операции:

— В переулке у магазина я понял, что Покупателю звонил мой небольшой розовый друг…

— Миша-директор, — понял я.

— Ты перебивай, только когда неясность. Я понятно излагаю?

— Извини.

— Там же я понял, что Покупатель настроен решительно. Два трупа в одно утро. И третий будет. И этим третьим будешь ты!

Я не выдержал:

— Как ты это понял?

— Когда Миша посмотрел на тебя. Помнишь, как он смотрел, когда я тебя ему представил: «Это мой советник»? Помнишь? Помнишь, как он пробурчал: «Советник? Ну-ну». Он-то отлично знает моего насто— яшего советника по культуре доктора искусствоведения Игоря Михайловича Критского. Мою правую руку…

Константин пристально посмотрел на меня. Но я промолчал. И Константин, улыбнувшись, продолжил:

— Миша сразу понял, что ты тот «советник», о котором ему Анатолий Самойлович рассказывал… Оценщик, с которым вы вместе мебель на Большой Морской смотрели…

Константин так внимательно на меня поглядел, что я просто обязан был спросить:

— Что он мог про меня рассказать?

— Многое. Во-первых, когда оценщик от радости стул уронил…

— Почему от радости?

— Да потому, что неожиданно нашел именно тот гарнитур, который им давно Покупатель заказал. Он ужасно обрадовался… И вдруг ты подходишь и оттираешь его плечиком от стула… И на медную бирку смотришь…

— Ну и что?

— А то, что Покупатель их сурово предупредил, что покупку нужно держать в полном секрете… Анатолий Самойлович испугался…

— Чего он испугался?

— Это мы сейчас с тобой поймем. Не торопись…

Я замолчал. А он продолжал меня огорошивать:

— Анатолий Самойлович вообще не пьет. Не пил, извини… А тут вдруг с тобой, с мальчишкой, идет в вонючую забегаловку рюмку тяпнуть. Странно, правда, Славик? Но еще более непонятно для меня то, что он тебе «Толей» представился… «Толей» его только друг детства зовет — его директор… Делаем вывод — Анатолий Самойлович тебя очень испугался, Славик…

— Не понимаю, — начал я.

Но Константин не дал мне договорить:

— Не мог Анатолий Самойлович простому мальчишке «Толей» представиться… и пить с ним не мог…

— Он пил, — нехотя признался я. — И не одну рюмку. Мы с ним бутылку усидели.

— Да ты что? — откинулся на спинку стула Константин. — Целую бутылку? Значит, вы с ним долго сидели?