Джудит Гулд - Плохо быть богатой

— А что вы скажете о моей квартире? Разве это не убедительно? Она стоит почти полтора миллиона!

Но и эта тирада не произвела на мисс Брэкмэн впечатления. Напротив, только усилила суровое выражение ее лица.

— Возможно, это и так, но, судя по вашему заявлению, вам еще семнадцать лет платить по тридцатилетней закладной.

Ну вот, опять, подумала Эдвина. Еще одна ситуация, в которой нет победителей. Неужели ее начинание обречено на провал еще до того, как родится?

— В таком случае, мисс Брэкмэн, — сказала она, — будьте так любезны, дайте мне совет. Будь вы на моем месте, и вам понадобился бы кредит под будущее дело в том размере, в каком он нужен мне, как бы вы поступили?

Впервые на лице мисс Брэкмэн появилась самодовольная улыбка:

— Но я ведь не на вашем месте, правда?

Ах дрянь какая! Эдвина смотрела на нее во все глаза, потеряв от потрясения дар речи. Что ж, хотя бы одно совершенно ясно: ни совета, ни помощи от этого банка ожидать не приходится. И уж тем более от мисс Брэкмэн.

Сделав это открытие, Эдвина медленно поднялась со своего кресла, словно каменный истукан.

— Спасибо за помощь, — произнесла она с холодным достоинством, которым можно было только восхищаться. — Очень великодушно с вашей стороны уделить мне столько времени. — Затем, развернувшись на каблуках, спокойно направилась к выходу из Национального женского банка Северной Америки, стараясь не разрыдаться.

Из квартиры 35-Г несло дикой вонью. Запах разлагающегося тела был настолько силен, что пробивался сквозь закрытую дверь в покрытый коврами общий коридор здания. Запах этот проникал повсюду и чувствовался даже внизу, едва человек входил в лифт.

— О черт! — поморщился Фред Кочина, доставая из кармана платок и прикладывая его к носу.

— Вот так мы и узнали о происшествии, — пояснил молодой служащий в униформе. — Жильцы начали жаловаться управляющему на неприятный запах. Тот несколько дней не реагировал на их жалобы, тогда они в конце концов позвонили по 911. Окна открыты настежь — нужно проветрить все здание.

Кочина повернулся к Кармен Толедо.

— Похоже, зрелище предстоит не из приятных. Может, останешься снаружи? Подумай.

— Спасибо, шеф. Да только какой тогда из меня к черту полицейский? — Она тоже зажала рот и нос платком. — Давай кончать с этим.

Они вошли в квартиру. Это была просторная, выстроенная в виде перевернутой буквы „Г" студия на тридцать пятом этаже только что построенного небоскреба. Совсем недавно Кочина наткнулся на рекламу этого здания в „Нью-Йорк таймс мэгэзин". Реклама утверждала, что это „роскошь, ради которой не грех и умереть". Что ж, эти ребята из отдела рекламы как в воду глядели. Первая жертва уже есть.

Узкий коридор вел мимо платяных шкафов, выстроившихся в ряд в специальном алькове, к ванной. Остановившись, чтобы заглянуть внутрь, Кочина уткнулся носом в стену из розовых мраморных плиток с узкой, на одного человека, душевой кабинкой. С вешалки для полотенец свисали узенькие лосины — видно, их бросили туда сушиться. В углу свалены в кучу грязные полотенца, салфетки и белье. По мраморному туалетному столику раскиданы в беспорядке открытые баночки с засохшей косметикой, а на туалетном бачке красовалась напоминавшая размерами промышленную канистру емкость без крышки для кольдкрема. Пол был покрыт перемазанными в косметике салфетками „клинекс".

— Как это люди могут так жить — как свиньи, — опять пробормотала Толедо, не отрывая платок от носа. Она кивнула в сторону туалетного столика. — Косметика фирмы „Принсес Марчелла Боргезе". Ты знаешь, сколько она стоит, шеф? От тридцати до пятидесяти баксов. Я как-то покупала для сестры на Рождество. Она покачала головой, явно осуждая подобную расточительность.

На крошечной узкой кухне стойки были завалены грязной посудой и заросшими плесенью сковородками.

— Ну ты подумай только, — опять вздохнула женщина, — как можно так запустить все, имея посудомоечную машину?

Они прошли в гостиную, где уже орудовала, пытаясь отыскать хоть какие-то зацепки, группа детективов из отдела убийств. То и дело сверкала, шипя, вспышка на фотоаппарате полицейского фотографа. Ждали медицинского эксперта.

Стеклянные раздвижные двери, ведущие на балкон, были распахнуты, чтобы выветрился запах тлена. Грязная одежда была разбросана и здесь — свалена в кучу на розовато-лиловом, во всю комнату, ковре, свисала со спинок стульев, валялась в углу. Пластиковые чехлы, в которых возвращают из химчистки вещи, грудой навалены на блистающем стеклом и металлом обеденном столе, разодранные, как после грабежа. Заметив этикетку фирмы „Бергдорф", Толедо многозначительно взглянула на Кочину. Слова тут были ни к чему, все говорили ее глаза. Наконец-то начинало складываться представление об обитательнице квартиры, и Кармен принялась создавать ее облик. Еще немного, и они оба будут знать все, до последней интимной детали. Привыкнуть к этому невозможно, как невозможно и смириться. Казалось, только смерть давала полное представление о человеке.