Джудит Гулд - Навсегда

Старушка даже и не подумала обернуться.

— Отгадай сама, что я вижу. Берег, естественно, — ответила она тоже по-немецки.

— С мамочкой иногда бывает так трудно, — произнесла, нимало не смутившись, Зара. Взяв зеркальце с золотой ручкой, она внимательно осмотрела свое отражение. Поднесла зеркальце поближе, наклонила в одну сторону, потом в другую. Положив палец на краешек левого глаза, она натянула упругую кожу. Что это? Уж не гусиные ли лапки? Убедившись, что тревога была напрасной, она занялась макияжем.

Ее сын нырнул к бортику, нажал кнопку, отключавшую искусственное течение, и с шумом и брызгами вылез из бассейна. Он не стал подниматься по лестнице, конечно, позолоченной, а подтянулся и легко вспрыгнул на бортик.

Зара с затаенной гордостью наблюдала за сыном. С его загорелого, цвета темного меда тела струилась вода. Она улыбалась, глядя, как он поправляет плавки, как благородным жестом подзывает официанта, который тут же кинулся к нему с полотенцем, как он небрежно вешает полотенце на шею. «Гранд сеньор» , — подумала Зара.

— Это так освежает! — воскликнул молодой человек по-португальски. Обеими руками он пригладил свои мокрые волосы.

— Эдуардо, — обратилась к нему Зара тоже по-португальски. В ее голосе можно было услышать легкий упрек. Она вытянула вперед, ладонью вверх, свою изящную руку. — Мальчик, подойди, поцелуй свою маму.

Оставляя на тиковой палубе мокрые следы, он направился к Заре — двадцатичетырехлетний сердцеед. Нырнув в палатку, он с шутливой торжественностью наклонил голову и поднес к губам ее пальцы с безукоризненным маникюром.

Она улыбнулась и нежно провела кончиками пальцев по его щеке. Как же он красив, подумала она с восхищением. Неудивительно, что женщины вьются вокруг него. Стройный, загорелый, с густыми ресницами, высокими скулами, жадным ртом. Натренированное тело, ни грамма жира; при каждом его движении мускулы играли и переливались под кожей. Да, она понимала, как он притягателен для женщин.

Над палаткой нависла чья-то тень. Оба обернулись. Это был полковник Валерио. Зеркальные очки, отражая солнце, ослепляли смотревших на него. Он был в своей обычной форме летнего образца: рубашка с короткими рукавами, на брюках — идеальная стрелка, песочного цвета ботинки.

Зара вопросительно подняла брови. Встав по стойке «смирно», полковник по-английски обратился к Заре:

— Звонила доктор Васильчикова. Сообщила, что вертолет вылетел из Малаги. Он прибудет… — полковник, словно в салюте, вздернул руку, чтобы взглянуть на часы, — приблизительно через четырнадцать минут.

— Спасибо, полковник, — ответила Зара по-английски.

Полковник развернулся на каблуках и вышел.

Она откинулась назад и вздохнула. Еще четырнадцать минут отдыха. Потом — часовые процедуры.

Поистине, вечная молодость требует много сил. Но не слишком много.

На берегу, в клубе «Марбелла», был обед. Как будто притягиваемые магнитом, все собрались около бассейна, чтобы есть, купаться и поджариваться на солнце.

Минимум одежды на людях — все были в плавках и бикини — вполне компенсировался обилием украшений. Золотые цепочки и массивные «ролексы» на мужчинах; бриллианты в ушах, на шее, запястьях — у женщин.

Это были птицы вполне среднего полета, отчаянно пытавшиеся изображать из себя экзотических птах, которые — этого, вероятно, не знали собравшиеся, — повымерли еще в середине семидесятых. Ничего страшного. Они с удовольствием делали вид, что это была все та же знойная Марбелла той же середины семидесятых.

Под сенью зонтов и толстоствольных пальм юные особы в символических купальниках сидели с мужчинами, годившимися им в отцы, а то и в дедушки. В бассейне блондинка с двумя силиконовыми холмиками под розовой полоской купальника совершала плавание на надувном матрасе, в надежде обратить на себя внимание Кого-нибудь Очень Богатого. От столика, за которым сидела компания из восьми человек, послышался женский голос, произнесший с манерной медлительностью слово «трахать», — и последовавший за этим взрыв хохота развеял тихую, почти санаторную атмосферу. Впрочем, большинство лежаков из белого дерева было занято молодыми людьми.

Но где же бурное веселье прошлых лет? Где цыганки, гадавшие по руке? Где искрящиеся смехом вечеринки, хохочущие компании, радующиеся жизни гуляки? Казалось, даже официанты как-то устали и постарели и вместе с бокалами андалузского вина разносили по пляжу угрюмость.