Джудит Гулд - Навсегда

— Ты найдешь здесь очень много удивительного, — говорил ей Эдуардо. — Во всем мире, после Рио, есть только один город, который я люблю так же, как Рио: это Ресифи.

— А где он?

— К северу отсюда, ближе к экватору. Это нетронутый колониальный атлантический город, построенный на полуострове и соседних островах, связанных между собой мостами. Мы как-нибудь поедем туда вместе.

«Он вроде как и не спрашивает моего согласия» , — подумала Стефани. Но, как ни странно, это не вызвало у нее раздражения. Она обожала путешествовать и всегда с радостью отправлялась в любую поездку.

Сейчас они ехали по очень перегруженной улице — авенида Инфанте дон Ненрик, тянувшейся вдоль широкого пляжа Фламенко. Стефани смотрела на загорелых женщин в узких бикини, на атлетически сложенных мужчин в не менее узких плавках, играющих в футбол и волейбол.

— Судя по всему, мне надо купить новый купальник, — сказала Стефани. — Я не знала, что сейчас в моде такие открытые.

Эдуардо рассмеялся. Стефани вдруг нахмурилась.

— Эдуардо, а почему никто не купается?

Эдуардо вздохнул.

— Грязная вода, залив Гуанараба не пригоден для купания.

— Как жалко. Они такие красивые, эти пляжи.

— Зато в океане можно купаться. В Рио пятьдесят километров океанских пляжей.

— Да, но все-таки… — Стефани задумчиво посмотрела на воду, не потревоженную ни единым купальщиком.

И тогда Эдуардо заговорил об Амазонке — величайшей реке на земле, расположенной в величайших же джунглях, где захватывающая дух красота соседствовала с неисчислимыми опасностями. Он говорил о Риу-Негру, одном из многочисленных притоков Амазонки, где совсем нет москитов, а вода черного цвета из-за гниющих растений, которые убивают кладки москитов, о кайманах, южноамериканской разновидности крокодилов, об электрических скатах и пираньях, о капибара, самых больших грызунах в мире, которые могут под водой задерживать дыхание на восемь минут.

— Эдуардо! — запротестовала Стефани. — У нас не будет времени посетить все эти места. Я думала, что я буду работать…

— Будешь, будешь, — успокоил ее Эдуардо. — Видишь ли, Моника, Группе де Вейги принадлежит один из крупнейших фармацевтических комплексов в мире — «Ситто-да-Вейга», он находится как раз в дебрях амазонских джунглей, и нам довольно часто придется туда летать по делам.

Сейчас они ехали по авенида дес Накос Унидас, где движение шло по двум тоннелям, проложенным в горах.

— В отличие от расхожего мнения, — говорил Эдуардо, — я не вижу ничего плохого в том, чтобы сочетать работу и удовольствие. Для меня это одно и то же.

Они въезжали в отверстую пасть второго тоннеля.

— Ну вот, мы почти приехали.

Когда машина вылетела вновь на залитую солнцем улицу, он объявил:

— «Зона Сул» — южный сектор. Посмотри вокруг, Моника! В этой части Рио делаются фотографии для туристических агентств.

Стефани то втягивала голову в плечи, то вытягивала шею, чтобы лучше видеть. Эта часть города была бога той, современной. Здесь было много магазинов и кафе.

«Все это я знаю, — подумала Стефани , — по тысячам открыток и плакатов… хотя еще ни одна фотография не отразила во всей полноте то, что она запечатлевает на самом деле…»

— Ну как тебе все это? — спросил Эдуардо.

— Никогда не думала, что Копакабана такой бесконечный пляж!

— Он переходит в Ипанему, тоже не короткую. Надеюсь, ты скоро здесь освоишься. Хочешь еще покататься по городу или предпочитаешь отправиться в свою квартиру?

Стефани повернулась к нему.

— Куда? Я не совсем поняла.

— В одном из многочисленных зданий, принадлежащих Группе де Вейги, мы держим несколько квартир для гостей. В данный момент есть пустующая. Ты можешь оставаться там сколько захочешь. Хоть навсегда.

Навсегда. Стефани была ошеломлена.

— Я… я хочу посмотреть квартиру.

Нажав кнопку, Эдуардо опустил стекло, отделявшее салон от кабины водителя, и дал указание шоферу.

Откинувшись на спинку сиденья, Стефани смотрела и смотрела на всемирно известный пляж. Опять у нее появилось ощущение беспомощности, как будто все за нее уже кто-то решил. Она не знала, благодарить ли за это или высказать неудовольствие. Либо Эдуардо был необычайно предусмотрительным, либо у него было еще что-то на уме. «Я не должна быть неблагодарной. И, кроме того, если у него есть еще что-то на уме, то я могу сказать о себе то же самое» , — наконец решила она.

Это был двухэтажный пентхауз, разместившийся на крыше небоскреба. Огромную гостиную отделяла от столовой стеклянная стена, большая кухня была оборудована в европейском стиле. Винтовая лестница вела из гостиной наверх, где находились три шикарные спальни, каждая со своим туалетом и ванной. Мебель в них была дорогая, стены украшены не менее дорогими литографиями.