Джудит Гулд - Навсегда

— Все уже на борту, — сказала Камилла. — Пожалуйста, пристегнитесь. Мы получили разрешение от диспетчеров на немедленный взлет.

Стефани была потрясена. С «Хризалидой» она уже как-то свыклась. Но это…

Раздался шум моторов, и огромный самолет медленно пополз к взлетной полосе.

Стефани казалось, что она теряет чувство реальности. И когда взревели моторы и самолет начал стремительный разбег, она думала о том, с какими же еще неожиданностями ей придется столкнуться.

Джонни Стоун видел, как взмыл в воздух частный самолет де Вейга, как он развернулся, беря курс на юг, как уменьшался в размерах и наконец скрылся в облаках. Джонни тихо выругался, пнул колесо «форда» и уселся на переднее сиденье, больно ударившись коленями о выступ машины. Еще раз выругавшись, он захлопнул дверцу и мрачно уставился в окно.

На водительском месте сидел стареющий жиголо, которого Джонни нанял в Марбелле, поскольку считал, что тот ему пригодится своим знанием местных условий. Жиголо спросил:

— Что теперь будем делать?

— Теперь? — Джонни махнул рукой в сторону аэропорта. — Теперь я хочу, чтобы ты довез меня до пассажирского терминала.

Эрнесто проводил время в полете за компьютером, с помощью которого он управлялся в своем мире бизнеса. Зара предпочла не выходить из апартаментов, расположенных на втором этаже.

Убранство ее салона было достойно королевы. Все выдержано в нежных персиковых тонах: ковер от Эдуарда Филдза с рисунком, изображавшим бабочек, огромная кровать с изголовьем в форме крыла бабочки, изящный диванчик и два вращающихся кресла, обитые персиковой кожей с перламутровым отливом. Зеркало туалетного столика было оправлено в два слоновьих бивня. Повсюду стояли статуэтки Бюхера, каждая подсвечивалась специальной невидимой лампой.

В ванной комнате с огромным зеркалом, кроме ванны-джакузи и биде, стоял шкаф, в котором содержался ее «полетный» гардероб.

В тот момент, когда самолет набрал высоту двадцать восемь тысяч футов и вышел на крейсерскую скорость, Зара отдыхала, лежа на кровати. На ней были огромные бриллиантовые серьги, золотой тюрбан и желтый шифоновый брючный костюм с вышивкой золотом. Ее коралловые губы были плотно сжаты, черные агатовые глаза поблескивали. Вокруг нее на покрывале, как игрушки, были разбросаны броши-бабочки ее коллекции.

Ей нравилось забавляться с ними, нравилось вспоминать историю каждой, ощущать эту волшебную, затейливую работу в своих пальцах. Еще больше ей нравилось выбирать: какой из них украсить туалет? Это было так трудно — остановиться на какой-то одной. Их было бесконечно много. Вот бабочка «в профиль» с крыльями из алмазов и рубинов, с телом в виде жемчужной капли. Когда-то эта брошь принадлежала королеве Румынии . Бабочка с распростертыми крыльями, сплошь инкрустированными бриллиантами. Ее носила иранская шахиня. Мотылек с крыльями из ляпис-лазури и золотым телом. По преданию, принадлежал Клеопатре. Однокрылая бабочка из нефрита и малахита, с маленькими петлями, раскладывающаяся в двукрылый медальон с портретами императрицы Александры Федоровны в правом крылышке и императора Николая II — в левом. Он и принадлежал Александре Федоровне . Бабочка в стиле арт-модерн, покрытая эмалью нежнейших пастельных тонов, с маленькими бриллиантами и сапфирами. Принадлежала жене филиппинского диктатора.

И еще, и еще, и еще… Поистине королевская коллекция.

Полковник Валерио, которого она вызвала сразу после взлета, стоял около двери, вытянувшись по стойке «смирно». Не обращая на него внимания, Зара рассматривала брошку в виде ночного мотылька из натуральных жемчужин. Бедная Мария Антуанетта . Подняв ее к свету, Зара бормотала:

— Как она переливается! А как меняются узоры на крылышках! Разве не странно, что ее владелице так не повезло в жизни?

Полковник Валерио не ответил: он знал, что от него и не ждали ответа.

— Но для Моники Уилльямс, — продолжала Зара, — не требуются украшения, несущие на себе проклятие. Она сама делает все, чтобы накликать на себя беду, не так ли, полковник?

Полковник вытянулся, как по команде «равняйсь». На этот раз он должен был дать ответ.

— Мадам!

Зара склонила голову набок, любуясь мотыльком.

— Мне кажется, наша Моника становится серьезным источником беспокойства, полковник. — Зара нахмурилась и отложила брошку в сторону. — Я пыталась предупредить ее, но — увы! Она не пожелала слушать.