Аллан Фоллсом - День исповеди

— Вам известно, кто он такой?

— Нет.

— Имя Томас Добряк вам что-нибудь говорит?

— Томас Добряк?! — Гарри показалось, что его с силой ударили кулаком по затылку.

— Похоже, вы знаете, кто это такой…

— Да, — выговорил Гарри.

Конечно, он знал. Это было все равно что сомневаться, знакомо ли ему имя Чарли Мэнсона, безумного хиппи, перебившего на вечеринке в Беверли-Хиллз чуть ли не десяток кинозвезд и звездочек. Томас Добряк не только был одним из самых разрекламированных через СМИ жестоких и неуловимых преступников современности; некоторые еще и воспринимали его сквозь романтическую завесу. «Некоторые» — имелся в виду Голливуд. Только за последние месяцы стартовали четыре крупных кино- и телепроекта, главным героем которых являлся как раз Томас Добряк. Гарри знал это доподлинно, поскольку участвовал в переговорах и составлении документов для двух из них — в одном случае по поводу привлечения режиссера, а во втором — актеров на главные роли.

— Даже если бы ваш брат был здоров, а не прикован к инвалидному креслу, ему все равно угрожала бы страшная опасность. Добряк славится своим умением отыскивать тех людей, которых хочет найти. Это умение он подтвердил в Пескаре и Белладжио, а теперь еще и в Риме. Я настоятельно прошу вас сказать, где находится ваш брат.

— Если вы арестуете Дэнни, он окажется в еще большей опасности, — возразил Гарри. — Стоит Фарелу узнать, где он, как они тут же убьют Марчиано, а потом отправят кого-нибудь расправиться с Дэнни, где бы он ни находился. Может быть, самого Добряка, может быть, кого-нибудь еще…

Роскани всем телом подался вперед, не сводя глаз с Гарри.

— Мы приложим все силы, чтобы этого не случилось.

— Что это значит?

Гарри показалось, что перед самым его носом на полном ходу зажегся красный сигнал светофора. Ладони сделались липкими, на верхней губе выступил пот.

— Это значит, мистер Аддисон, что вы не можете ничем доказать, что говорите правду. Зато имеются вполне весомые доказательства, позволяющие предъявить обвинения в убийствах и вам, и вашему брату.

Сердце Гарри приостановилось. Неужели Роскани собирается сейчас арестовать его? Этого нельзя было допустить ни в коем случае.

— И вы позволите убить вашего основного свидетеля, даже не попытавшись воспрепятствовать этому?

— Мистер Аддисон, я просто ничего не могу поделать. У меня нет права посылать людей на территорию Ватикана. А если я на это и пойду, все равно не смогу никого арестовать…

Из слов Роскани, вернее, из тона, которым он их произносил, следовало, что он поверил в историю Гарри. По крайней мере, хотел в нее верить.

— Если я попытаюсь добиться экстрадиции кого-то из них, — продолжал Роскани, — хоть Марчиано, хоть кардинала Палестрины, хоть Фарела… ничего не выйдет. Законы Италии требуют доказать виновность подозреваемого, «чтобы не оставалось значительных сомнений». Обязанности следователей, мои, — он ткнул рукой вперед, — Скалы и Кастеллетти и всей остальной Gruppo Cardinale — собирать улики для прокуратуры, для Марчелло Тальи… Но, мистер Аддисон, улик нет, и, следовательно, нет оснований что-то предпринимать. А без оснований соваться не куда-нибудь, а в Ватикан… Вы же сами юрист, вы должны понять, — добавил Роскани упавшим голосом.

Все это время Роскани смотрел в глаза Гарри, и тот многое прочел во взгляде детектива: гнев, расстройство, бессилие, недовольство собой. Роскани вел борьбу с самим собой и своим служебным долгом.

Гарри медленно отвернулся от Роскани и взглянул на Скалу и Кастеллетти, вырисовывавшихся темными силуэтами на фоне яркого римского дня. В них он ощущал те же самые эмоции. Они дошли до конца отведенного им пути. Политики и законники опять возьмут верх над правосудием. Они могли лишь выполнять свои обязанности. А это означало — арестовать его и Дэнни. А также Елену.

В эту секунду Гарри понял, что оказался в крайне опасном положении. Но обязан найти выход из него, иначе они все пропадут. И он сам, и Дэнни, и Елена, и Марчиано.

Он решительно повернулся к Роскани.

— Убийства Пио и кардинала-викария… Убийства в Белладжио и прочих местах… Все эти преступления совершены на итальянской территории!..

— Да, — кивнул Роскани.

— Если вы встретитесь с кардиналом Марчиано… Если он даст вам и прокурору показания об этих преступлениях… Если он назовет имена и мотивы… Этого хватит, чтобы потребовать экстрадиции?

— Все равно это будет очень трудно.