Томас Харрис - Ганнибал

Наш музыкант улыбается, завершает пьесу, еще раз исполняет сарабанду – для собственного удовольствия, – и как только в пространстве комнаты замолкает звук последней струны, задетой пером толкателя, открывает глаза. В центре каждого зрачка – красная точка света. Он склоняет голову на бок и смотрит на стоящую перед ним газету.

Он беззвучно поднимается и несет американский таблоид в маленькую, изысканно отделанную часовню, построенную еще до открытия Америки. Разворачивает газету, держа ее поближе к свету, и старинные иконы над алтарем словно читают таблоид из-за его плеча, как покупатели, стоящие в очереди в бакалейной лавке. Заголовок набран жирным готическим шрифтом в 72 пункта. "АНГЕЛ СМЕРТИ: КЛЭРИС СТАРЛИНГ – МАШИНА ДЛЯ УБИЙСТВ ИЗ ФБР" – вопит этот заголовок.

Лица, застывшие в муке и блаженстве вокруг алтаря, меркнут, когда он задувает свечи. Он пересекает огромный зал – здесь ему свет не нужен. Легкое движение воздуха доктор Ганнибал Лектер проходит мимо нас. Огромная дверь скрипит, закрывается со стуком, который отдается в полу. Тишина.

Шаги, ведущие в другую комнату. Во дворце мощный резонанс, поэтому стены кажутся ближе, но потолок все так же высоко, резкие звуки, отражаясь от него, доходят с опозданием – а неподвижный воздух хранит запахи веленевой бумаги и пергамента и потушенных свечей.

Шуршание бумаги в темноте, скрип и стук кресла. Доктор Лектер сидит в огромном кресле в знаменитой библиотеке Каппони. Его глаза красными отблесками отражают свет, но они не горят красным в темноте, как не раз уверяли его тюремщики. Темнота вокруг полная. Он раздумывает…

Это правда, что доктор Лектер сам создал вакансию во дворце Каппони, устранив его прежнего куратора – простая операция, требующая всего нескольких секунд и скромных расходов на два мешка цемента – но как только путь освободился, он получил эту должность честно, продемонстрировав Комиссии по изящным искусствам свои исключительные лингвистические способности, переводя прямо с листа средневековые тексты на итальянском и латыни из написанных почти неразборчивой готикой манускриптов.

Он обрел здесь мир и покой, который хотел бы сохранить – в течение всего своего пребывания во Флоренции он практически никого не убил, исключая своего предшественника.

Его назначение переводчиком и куратором библиотеки Палаццо Каппони – значительная победа для него. По нескольким причинам.

Огромные пространства, высокие потолки во дворце очень важны для доктора Лектера после многих лет заключения в тесной камере. Еще более важно то, что он ощущает, как сам он резонирует в унисон с дворцом; это единственное частное здание из всех, что ему встречались, которое по размерам и деталям приближается к образу того Дворца памяти, который он хранит в своем сознании с юношеских лет.

В библиотеке, в этом уникальном хранилище манускриптов и писем, восходящих к началу тринадцатого века, он может предаться удовлетворению собственного любопытства.

Доктор Лектер считал, основываясь на фрагментарных семейных преданиях, что ведет свой род от некоего Джулиано Бевисангуэ, исторической личности, в XII веке наводившей страх на всю Тоскану, а также от Макиавелли и от Висконти.

Здесь было идеальное место для его исторических изысканий. Данная проблема вызывала у него чисто абстрактное любопытство, в этом не было ничего, связанного с его собственным "эго". Доктор Лектор не нуждался в столь примитивных способах самоутверждения. Его "эго", бездну его интеллекта, степень его рациональности невозможно измерить обычными средствами.

По правде сказать, в среде психиатров так и не сложилось единого мнения относительно того, можно ли называть доктора Лектера человеком. Его коллеги по профессии, многие из которых опасаются его ядовитых статей в профессиональных журналах, долгое время считают его явлением потусторонним, исчадием ада, самим Дьяволом. Для удобства они именуют его "монстр".

Монстр сидит в темной библиотеке, мысленно расцвечивая мрак яркими красками, а в уме у него веет средневековый ветер. Он раздумывает об этом следователе.

Щелкает выключатель, и загорается низко стоящая лампа.

Теперь мы видим доктора Лектера возле длинного узкого стола шестнадцатого века в библиотеке Каппони. Позади него в разделенном на ячейки стенном шкафу – манускрипты и огромные, переплетенные в холст хроники, возраст которых насчитывает восемьсот лет. Перед ним стопой лежат письма из переписки четырнадцатого века с одним из министров Венецианской Республики, стопа придавлена небольшой отливкой, изготовленной Микельанджело в качестве этюда к его знаменитой "рогатой" статуе Моисея, а перед ним, рядом с чернильным прибором – портативный компьютер, подсоединенный к исследовательской сети Миланского университета.