- О, Себастиан, - трещала она, - он так быстро выучил язык! И вообще, мальчик удивительно талантливый. Увлекается космосом, звездами. Ты бы видел, какие книги он читает! Мне в них ничего не понять, даже на русском. Мечтает стать космонавтом!
- Как интересно, - кивает с важным видом надутый тип. – В детстве я тоже очень любил наблюдать за звездами. Помню, отец подарил мне телескоп...
И понеслось. Да мне-то фиолетово, за чем ты там наблюдал, когда я еще не родился – за птичками или за спальней соседей. Главное, вы меня не трогайте. Но нет, как же! Маме все неймется:
- Вот он и сейчас доклад о космосе пишет. Один. В группе-то с ним одни оболтусы и хулиганы, учиться никто не хочет. Вот он и работает за всех.
- Правда? – и снова серые глаза щурятся на меня, будто обнаружили лазейку в законе по налогообложению. – А о чем именно ты пишешь?
- Об «Аполлоне 11», - бросаю я, чтобы Сева отвязался. Обычно достаточно бывает упомянуть что-то, о чем даки ничего не знают, чтобы они отвяли.
- А-а, первый человек на Луне, - понимающе кивает Себастиан. – Огромный скачок для человечества.
Этого я не ожидал. У меня даже рот открылся, и пирог чуть оттуда не выпал – вот смеху-то было бы! А этот гад сидит, губы в улыбочке растянул, и тут еще мама ему голову на плечо. В общем, я психанул.
- Между прочим, - говорю, - это еще неизвестно, кто куда скакал. Может, - говорю, - америкосов вообще на Луне и не было. Они, кстати, сами так заявили. А всем просто показали красивый фильм. И хомячки поверили.
Взял зажигалку и пошел на лоджию. Типа покурить. Ливень только меня и дожидался. Хлынул так, что под крышу залетало. Пришлось позакрывать окошки, только щелку для дыма оставить. Мама сигареты не одобряла, так что делал я это больше ей назло. Думал, прибежит, начнет разбираться, Сева и свалит от семейки со стаканами и дурными привычками. Но она осталась.
Музыку, видно, подкрутили, потому что она стала пробиваться через шум падающей на крыши воды. За запотевшим стеклом плавно двигались в такт блюзу две тени – длинные в свете свечей и редких молний. Я щелчком отправил окурок в мокроту. Когда это мама в последний раз танцевала? И если она танцует – значит, ей хорошо? С ним хорошо, с этим адвокатом? И чего мне теперь делать? Тут сидеть, пока он не уйдет, или пока меня молнией не треснет? Или зайти в тепло и чувствовать себя дебилом?
В пластиковую перегородку лоджии что-то стукнуло. Я вздрогнул и чуть не слетел с табуретки: в окно сунулась волосатая лапа соседа.
- Эй, огонька не найдется?
По ходу, дождь и турецкий темперамент остудил. Я молча вложил в смуглые пальцы зажигалку. Рядом шумно затянулись. Блин, глючит меня, или у соседа курево с чудо-травой? Поразмыслив, я робко высунул нос в щель:
- Не угостишь?
Перед моей физиономией возник подмоченный дождем «фак».
- Рано тебе еще, - закашляли за перегородкой.
Мля, кругом облом. И вот именно этот момент мама выбрала, чтобы шагнуть на балкон и радостно сообщить:
- Жень! Себастиан приглашает нас в Обсерваторию!
[1] Луна по-датски - Måne
В обсерваторию мы в тот раз так и не попали. Конечно, мама потом сказала, что это я во всем виноват. В общем, отчасти оно, конечно, так. Но только отчасти. Потому что я же не специально! И вообще, не надо было человека доводить.
Пилить мать меня начала еще тем вечером. На следующий день вернулась от знакомых тетя Люся, и после школы они продолжили – уже в два смычка.
- Наркоман! – стонала ма, капая сердечное в чашку с котятами. – Где ты достаешь эту дрянь? И откуда у тебя на нее деньги?
- Раз уж тебе обязательно надо было обкуриться, - нехорошо блестела золотым зубом тетя Люся, - то почему в такой день? Ты же мне обещал! – и замахивалась поварешкой.
Я пытался уклониться от орудия женской мести и объяснял про соседа. Мне не верили и даже вещи перерыли - всю синюю спортивную сумку, в которую я покидал свое добро, когда мы среди ночи от Бо уматывали. Конечно, ничего не нашли. Что я, дятел, что ли, дурь дома хранить? Особенно после того, как Бо однажды спер у меня косяк.
- Нет, ты признайся, это сосед тебе продает? – наседала тетя Люся, не забывая помешивать борщ. – Знаю я их, этих муслимов. Алкоголь не пьют, свинину не жрут, а как гашиш-анаша, это вам пожалуйста. Это он, чурка-паразит?
- Он не продает, - оправдывался я. – Он просто сам вчера курил. Это его ма унюхала, я тут не при чем.
- Да, и в прошлый раз ты тоже был не при чем, - мама, задыхаясь, привалилась к стене и закатила глаза. – И анализы, конечно, соврали. И шины герру Хольсту ты не прокалывал. Они сами лопнули. Все четыре сразу. И на капоте его машины ты не писал: «Расист». С двумя «С».
Читать дальше