Лорел Гамильтон - Арлекин

Эдуард и Олаф наконец вошли в комнату. Эдуард был безоружным. Но в комнате и без него оружия хватало. У меня возникла идея.

–Дольф, этот вамп воздействовал на меня в то время, пока на мне был крест. Она гораздо сильнее, чем кажется. Ты ненавидишь вампиров, и она использует твою ненависть. Реквием завидует Жан-Клоду, и она тоже использовала его чувства.

–Со мной все в полном порядке, - возразил Дольф.

–Вы собирались выстрелить в невооруженное гражданское лицо, - напомнил Эдуард тоном пай-мальчика. - Это хорошо, лейтенант, или плохо?

Дольф нахмурился, и пистолет в его руках дрогнул.

–Он не гражданское лицо.

–Хорошо, тут я с вами согласен, - кивнул Эдуард, - но юридически он - гражданское лицо. Если вы его убиваете, то вы попадаете под обвинение. Если вы спустите курок, то фактически нарушите закон, не так ли? Потерять значок, благодаря которому можно спасти стольких несчастных от поедания вампирами. Это так необдуманно. - неприятные нотки в голосе Эдуарда становились все четче по мере того, как он говорил это. Вместе с тем он продолжал продвигаться к центру комнаты. Он махнул Олафу, чтобы остался у двери, затем подошел ближе к Дольфу.

Дольф, казалось, даже не заметил этого. Он продолжал стоять там, смущенный, будто пытался понять, что же именно он не слышит в словах Эдуарда. Его крест продолжал светиться. Дольф потряс головой, будто пытался отбросить какую-то навязчивую мысль. Он взглянул на свой пистолет, теперь уже опущенный дулом в пол. Крест перестал светиться, будто и не делал этого вовсе. Это было так, будто Марсия лишилась всех своих сил, которые и заставляли светиться освященный предмет.

Долф взглянул на Эдуарда.

–Теперь я в порядке, маршал Форрестер.

Эдуард нацепил улыбку Тэда и сказал:

–Если вы не возражаете, лейтенант, я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, если вы покинете помещение.

Дольф кивнул, затем поставил пистолет на предохранитель и вручил его Эдуарду. Эдуард изобразил удивление. Я не пыталась скрыть шок, который я испытала. Ни один полицейский не отдаст добровольно свой пистолет, тем более Дольф. Эдуард взял оружие.

–Вы все еще чувствуете себя хорошо, лейтенант Сторр?

–Да, сейчас я в полном порядке, но этот вампир может однажды и заглушить мой крест. Я почти выстрелил в него. - Он указал пальцем на Реквиема. - Я хотел бы поговорить наедине с маршалом Блейк.

Эдуард с сомнением посмотрел на него и сказал:

–Я не уверен, что это хорошая идея, лейтенант.

–Мы должны поговорить. - Дольф посмотрел на меня.

–Не наедине, - отозвался Реквием.

Дольф даже не повернулся к нему, но посмотрел на меня своим хмурым, тяжелым взглядом.

–Анита.

–Дольф, эта вампирша хочет меня убить. Даже без оружия ты сильнее меня. Я за то, чтобы кто-нибудь присутствовал при нашем разговоре.

Он ткнул пальцем в Реквиема.

–Но не он.

–Хорошо, но кто-нибудь обязательно.

Он взглянул на Эдуарда.

–Вы, кажется, чувствуете то же, что и я, работая с ними.

–Они не среди моих любимчиков, - ответил Эдуард, хотя интонации пай-мальчика слегка поизносились.

–Прекрасно, значит останетесь вы. - Он взглянул на Олафа и на людей в прихожей за его спиной. - Останется только маршал.

Эдуард что-то тихонько сказал Олафу, который кивнул в ответ и закрыл дверь.

–Нет, вампиров тоже удалить, - распорядился Дольф.

–Его зовут Реквием, - заметила я.

Реквием сжал мою ладонь и улыбнулся одной из своих редких улыбок.

–Я не реагирую на такие вещи, моя вечерняя звезда, по крайней мере от людей. - Он послал мне воздушный поцелуй, поднял свой плащ с пола и пошел к двери.

Не раз желал

Я тихой смерти поступь полюбить,

Ее, бывало, ласково я звал

В ночи мое дыханье растворить.

Как царственно бы умереть

–Вы угрожаете мне? - спросил Дольф удивительно холодным тоном.

–Не думаю, - ответила я, - он тебе не угрожал.

–Тогда что он хотел этим сказать?

–Он цитирует Китса «Оду к соловью», как мне кажется, - ответила я.

Реквием обернулся ко мне и кивнул, почти поклонившись. Он продолжал смотреть на меня, и в этом взгляде было столько заинтересованности. Я встретила его взгляд, и мне потребовались все силы, чтобы его выдержать.

–Мне не интересно, что он цитирует, Анита. я хочу знать, что он хотел этим сказать.

–Что бы это значило, - начала я, встретившись с синим-пресиним взглядом Реквиема, - могу лишь предположить, что ему жаль, что ты не спустил курок.

Реквием поклонился, широким, театральным жестом накинув свой плащ. Это было изящное представление его тела, волос, всего его самого. Но это заставило мое горло сжаться и прошло спазмом по моему животу. Ранам это не пришлось по вкусу, и я вздрогнула.