Петра Хаммесфар - Сестра

Волберт наблюдал с ничего не выражающей миной, как его молодой коллега открыл дверь со стороны водителя и запрыгнул на сиденье. Полным значения взглядом, он указал Волберту на то, что не может задвинуть под рулевое колесо свои длинные ноги. Но сиденье назад он не отодвинул. Он только изучал расположение элементов на панели управления. Затем он повернул ключ зажигания. Мотор сразу же заработал.

«Все в порядке», — сказал маленький геркулес и повернул ключ назад. Потом он вышел из машины и прошел к правому переднему колесу. Там он встал на колени и ощупал дно и пол под машиной. Когда он снова выпрямился, перчатки были выпачканы в масле.

Он протер руки и сказал Волберту: «Похоже, течь в масляном фильтре. Выглядит скверно. Там образовалась большая лужа. Проконтролировать уровень масла?»

Волберт молча кивнул. И малыш снова пошел к двери, чтобы освободить блокировку. Затем он поднял крышку капота, чтобы коротко констатировать. «Пусто».

В то время, пока он снова опускал капот, Волберт смотрел на меня. Его лицо все еще ничего не выражало. «Со вторника Вы не ездили на этой машине?».

«Нет».

«Кто, кроме Вас может на ней ездить?»

«Наверное, каждый», — сказала я. — «Это дело навыка. Мой брат очень хорошо с этим управлялся».

В ответ на это, Волберт попросил меня сесть в машину, но ничего не трогать. Я должна была только сесть, так, как будто я собираюсь отъезжать. Отрок захлопнул снаружи дверь и потребовал, чтобы я бросила взгляд в зеркало заднего вида и не забыла, также, о наружном. Только лишь он это проговорил, а я уже знала, к чему он клонит.

«Левое наружное зеркало переставлено», — сказала я. — «Очень немного, но это уже не так, как я привыкла».

Потом я снова вышла. Волберт спросил, не имею ли я ничего против, если они обследуют машину. Многого он не ожидал, но не хотел, однако, ничего упустить.

Я не имела ничего против, действительно нет. Только они бы должны ее основательно осмотреть. Я не была на автостоянке; я — нет! Я же должна была бы помнить об этом. Но если не я, то кто?

В большие совпадения я верила так же мало, как и Волберт. В этом пункте я должна была с ним согласиться. Моя машина стояла там, рядом с машиной Роберта. Вопрос был только в том, кто ее туда пригнал? Изабель?

Она не была особенно ловким водителем. С ее «рено» она была маневренной и хорошо прорывалась даже через плотное движение на дороге. Но уже с машиной Роберта у нее были проблемы. Она не справлялась с автоматической коробкой передач, постоянно нажимала левой ногой на тормоз, растерянно искала ручной и никогда не знала, как настроить наружное зеркало или кондиционер, несмотря на то, что Роберт сто раз ей это объяснял.

Но в стрессовой ситуации не заботишься о технике. И Изабель была примерно моего роста. Она не должна была бы переставлять зеркала. И они не были переставлены. Возможно, утверждать это было ошибкой. Волберт, возможно, также как и я, думал о ней.

И могла быть только одна причина, почему она мучилась с моим автомобилем, несмотря на то, что у нее в распоряжении был собственный, который не оставил бы никаких следов на общественной автостоянке. Только одна единственная причина, чтобы принять на себя риск с определенно неисправной машиной, которой она не могла управлять! Это должно было выглядеть так, будто Роберта убила я.

Только все это казалось мне бессмысленным. При всем желании я не могла себе представить, что Изабель, внезапно, была готова отказаться от наших денег. Даже притом, что она сходила с ума по Фехнеру, она же не просто так затратила столько сил за эти месяцы. В то, что Роберт скрыл от нее отцовское завещание, я тоже не верила. Это было не в его стиле, играть со скрытыми картами и вводить человека в заблуждение. А с моими предупреждениями, у него были все причины к откровенности, хотя бы затем, чтобы самому себе доказать, что он любим не ради денег.

Только крошечная страховка, ни одного пфеннинга из большого богатства. Этого не могло быть. Я должна была что-то недосмотреть. Только в тот момент я не могла об этом думать. В моей голове был вакуум и только одно единственное утешительное осознание внезапно закружилось в пустоте. Это был вовсе не Роберт — тот, кто заходил ко мне в предрассветных сумерках и так странно себя вел. Это же был действительно только сон, возможно реакция на воззрения Пиля и на то, что Серж и Олаф думали обо мне.

Потом мы пошли еще к гаражу Роберта. Он был достаточно большим для двух автомобилей. Там стоял «рено» Изабель. Слева на стене находились несколько полок. Но там не стояло ничего, похожего на емкость с моторным маслом. Волберт, с невыразительной миной, положил в карман ключ. «Мы пошлем пару коллег, которые заберут Вашу машину», — сказал он. — «А до того, сделайте сами себе одолжение, фрау Бонгартц, оставьте ее стоять так, как она сейчас стоит. Ничего не трогайте, ничего не меняйте. И заприте Ваш гараж, чтобы никто другой тоже ничего не смог изменить».