Стив Берри - Александрийское звено

— У меня нет ни желания, ни времени разыгрывать комедии.

Эти слова не убедили Стефани.

— Я по горло сыта враньем. Из-за меня похитили сына Малоуна. Сам Коттон сейчас в Лондоне, куда отправилась группа израильских убийц. Я не могу найти его и предупредить об опасности. Жизнь Джорджа Хаддада, возможно, висит на волоске. Потом я узнаю, что мой босс бросает меня на произвол судьбы, зная, что саудовцы хотят меня убить. Что я после всего этого должна думать?

— Что твой друг Хенрик Торвальдсен предусмотрительно отправил к тебе помощницу. Что я, твой второй друг, решил, что твоей помощнице лучше работать в одиночку. Как тебе такой вариант? Не кажется логичным?

Стефани задумалась над его словами.

— И еще кое-что, — сказал Грин. Стефани подняла на него глаза. — Этому другу ты небезразлична.

Малоун был раздосадован. Он приехал в Бейнбридж-холл в надежде найти ответы. В заметках Хаддада содержалось прямое указание на то, что они находятся здесь. И — ничего!

— Может быть, здесь есть другой картинный зал? — предположила Пэм.

Однако, просмотрев еще раз брошюру, они убедились, что это не так. Что же они пропустили? И тут Малоун кое-что заметил. Возле ниши окна, на витражных стеклах которого мозаичные виноградные лозы ждали появления летнего солнца, кусок стены выглядел каким-то пустым. На остальных стенах от картин не было ни пяди свободного места, а этот угол зиял пустотой. А еще на этом куске стены был явно виден темный прямоугольный след. Раньше здесь висела картина, и обои под ней выгорели не так сильно.

Малоун поспешил к пустующему месту на стене.

— Одной не хватает!

— Коттон, я не хочу показаться занудой, но, возможно, мы ищем в темной комнате черную кошку, которой там нет.

Малоун отрицательно покачал головой.

— Джордж хотел, чтобы мы приехали сюда.

Он задумчиво прошелся по комнате, и тут сообразил, что им нельзя здесь задерживаться. Сюда может зайти кто-то из уборщиков. Хотя у Малоуна были с собой пистолеты Хаддада и Жерди, ему не хотелось пускать их в ход.

Пэм стояла у столов, расположенных позади диванов. На них, между статуэтками и цветочными горшками, в художественном беспорядке были разбросаны книги и журналы. Она рассматривала бронзовую статуэтку — старого человека со сморщенной кожей и мускулистым телом, одетого в просторную одежду. Старик, опустив голову с длинной бородой, сидел на камне и читал книгу.

— Взгляни-ка на это, — сказала она.

Малоун подошел к ней, и женщина показала ему надпись, выбитую на основании статуэтки:

СВ. ИЕРОНИМ

УЧИТЕЛЬ ЦЕРКВИ

Малоун настолько зациклился на поиске сложного решения, что простое ускользнуло от его внимания. Пэм указала на книгу, на которой стояла статуэтка.

— «Эпифания святого Иеронима».

Малоун рассмотрел фигурку и сказал:

— У тебя внимательные глаза.

Она улыбнулась.

— Вот видишь, я тоже могу быть полезной!

Малоун взял тяжелую бронзовую статуэтку и поднял ее.

— Тогда принеси пользу еще раз. Возьми книгу.

Стефани не знала, как отнестись к последней фразе Брента Грина.

— «Этот друг…» Кого ты имеешь в виду?

— В данный момент обсуждать это несколько затруднительно.

И тут она заметила в глазах Грина нечто необычное. Возбуждение.

В течение пяти лет он выступал в роли бульдога администрации президента в многочисленных схватках с конгрессом, прессой и лоббистскими группами. Он являлся профессионалом высокого класса, юристом, защищающим интересы администрации на общенациональном уровне. Но помимо всего прочего, он был глубоко религиозным человеком и, насколько было известно Стефани, никогда не оказывался даже близко к какому-либо скандалу.

— Скажем так, — полушепотом проговорил Грин, — мне бы очень не хотелось, чтобы саудовцы тебя убили.

— Сейчас это меня почему-то не очень утешает.

— Как насчет его охраны? — спросила Кассиопея. — Мне кажется, он не блефует.

— Выйди наружу и присматривай за улицей, — велела Стефани, кинув на Кассиопею многозначительный взгляд и давая понять, что она хочет остаться с Грином с глазу на глаз.

Кассиопея вышла из кухни.

— Ну ладно, Брент. Говори то, что ты не мог сказать в ее присутствии.

— Сколько тебе лет, Стефани? Шестьдесят один?

— Сейчас речь не о моем возрасте.

— Твоего мужа не стало уже двенадцать лет назад. Это, наверное, было тяжелым испытанием. Я никогда не был женат и поэтому не знаю, каково это — быть супругом.

— Очень непросто. Но к чему этот разговор?