Стив Берри - Александрийское звено

— Коттон! Какая неожиданность! Я только недавно о тебе думал!

Они тепло пожали друг другу руки, и Малоун представил Пэм. Хаддад пригласил их войти. Из-за толстых занавесок на окнах свет был приглушенным, но Малоун сумел в подробностях рассмотреть убранство комнаты. Оно казалось намеренно эклектичным. Здесь было пианино, несколько сервантов, стулья, лампы под складчатыми шелковыми абажурами и дубовый стол, на котором стоял компьютер и в беспорядке валялись книги и бумаги.

Хаддад развел руками, словно желая обнять весь этот хаос.

— Боже мой, Коттон!

Стены были увешаны картами, почти целиком закрывающими серовато-зеленые обои. Окинув их взглядом, Малоун заметил, что на них изображены Святая земля, Аравия и Синайский полуостров. Карты относились к разным периодам от древних времен до современности. Некоторые представляли собой фотокопии, другие — оригиналы, но каждая из них была по-своему интересна.

— Еще одно из моих увлечений, — пояснил Хаддад.

После того как обмен малозначащими фразами, неизбежными при встрече после долгой разлуки, закончился, Малоун перешел к делу.

— Обстоятельства изменились, — проговорил он, — и поэтому я здесь.

— Как твой сын? — поинтересовался Хаддад.

— С ним все в порядке. Послушай, Джордж, пять лет назад я не задавал вопросов, поскольку это было частью моей работы, но теперь я хочу знать, что происходит.

— Ты спас мне жизнь.

— И хотя бы этим заслужил право узнать правду.

Хаддад провел их на кухню, где они расселись за овальным столом. Теплый застоявшийся воздух пропитался запахами вина и табачного дыма.

— Это сложно, Коттон. Я сам понял это только в последние пять лет.

— Джордж, мне необходимо знать все!

Повисла неловкая пауза. Они понимали друг друга, но… Старая дружба постепенно сходит на нет, люди меняются, и узы, связывавшие их когда-то, начинают причинять неудобство. Однако Малоун знал, что Хаддад доверяет ему и хочет ответить добром на добро.

Наконец старик заговорил. Малоун слушал его рассказ о том, как в 1948 году, когда тот был девятнадцатилетним юношей, он сражался на стороне палестинского сопротивления, пытаясь преградить путь вторжению сионистов.

— В то время я убил многих, но одного не забуду никогда. Он пришел к моему отцу. Увы, к тому времени отец, святая душа, покончил с собой. Мы схватили этого человека, полагая, что он агент сионистов. Я был молод, нетерпелив, полон ненависти, и мне казалось, что он несет чушь. Я застрелил его. — Глаза Хаддада увлажнились. — Он был Хранителем, а я убил его, даже не выслушав. — Палестинец помолчал. — В это трудно поверить, но потом, через пятьдесят с лишним лет, меня посетил другой Хранитель.

Малоун пока не мог уловить важности того, о чем говорил Хаддад. А старый палестинец тем временем рассказывал о своей второй встрече с Хранителем. О том, как фигура из темноты произнесла те же слова, что и ее предшественник в сорок восьмом году.

— Я Хранитель.

Не ослышался ли Хаддад? В нем тут же родился вопрос:

— Из Библиотеки? Ты принес мне приглашение?

— Откуда тебе это известно?

Он рассказал гостю о том, что случилось полвека назад. Хаддад говорил и рассматривал своего нежданного гостя. Тот был худ, с черными волосами, густыми усами и выжженной солнцем кожей. Опрятная, скромная одежда, сдержанные манеры. Всё — как и у того, первого.

Гость сел и молча слушал. Хаддад решил, что на сей раз и он будет терпелив. Наконец Хранитель произнес:

— Мы внимательно ознакомились с твоими работами и исследованиями. Твои познания в области древних библейских текстов впечатляют, как и твои способности к толкованию древнееврейских оригиналов. А предложенные тобой аргументы относительно ошибочности общепринятых истин весьма убедительны.

Хаддад был польщен. Похвалы в его адрес звучали редко, и то в основном с Западного берега реки Иордан.

— Мы — древнее братство. Когда-то первый из Хранителей спас от уничтожения значительную часть Александрийской библиотеки. Это был великий подвиг. С тех пор время от времени мы приглашаем избранных, которые, почерпнув Знание, хранящееся в Библиотеке, могут осчастливить человечество. Таких, как ты.

В голове Хаддада роилось множество вопросов, но он задал лишь один:

— Хранитель, которого я застрелил, сказал, что война, которую мы тогда вели, не нужна, что есть нечто сильнее пуль. Что он имел в виду?

— Не знаю. По-видимому, твой отец потерпел неудачу, поэтому он не появился в Библиотеке и не смог воспользоваться Знанием. А мы, в свою очередь, не смогли воспользоваться его запасом знаний. Увы. Надеюсь, с тобой будет иначе.