Джонатан Келлерман - Книга убийств

— Швинн повел себя неразумно, он полез в драку, сидя на лошади, но лошадь ему не подчинилась. Крейг всячески старался успокоить Швинна, Швинн попытался слезть с лошади, но тут глаза у него закатились, изо рта пошла пена, он начал конвульсивно дергаться. Лошадь запаниковала и потеряла равновесие. Она рухнула в овраг, нога Швинна застряла в стременах, его протащило по дну оврага, и он ударился головой о камень. Когда к нему подбежал Крейг, он уже умер.

— И Крейг сбежал. Брусард ничего не ответил.

— Потрясающая история, — сказал Майло. — Забудьте о строительстве городов, Джон. Пишите сценарии.

— Возможно, я так и поступлю, — ответил Брусард. — Когда пройдет время и все уляжется.

— О чем вы, Джон?

— О боли. Все это досталось мне нелегко.

Левая щека Брусарда задергалась. Он вздохнул. Воплощение оскорбленной добродетели. Майло ударил его.

Удар пришелся в нос шефа и сбил его с ног.

Брусард сидел в пыли возле могилы Джейни, из носа у него текла кровь, пачкая итальянскую рубашку и красивый галстук. Алые тона быстро приобретали цвет ржавчины.

— Как хорошо, что у меня и раньше был широкий нос, — сказал Брусард.

Он улыбнулся. Потом вытащил из кармана шелковый носовой платок и вытер кровь.

Он даже не попытался подняться на ноги.

— Твоя главная проблема в том, что ты незрелый человек, детектив. Все сводишь к черному и белому, как ребенок. Возможно, это как-то связано с твоими другими проблемами. И ты остановился в развитии.

— Зрелость нередко переоценивают, — ответил Майло. — Зрелые люди часто ведут себя, как вы.

— Я выживаю, — сказал Брусард. — Мой дед так и не научился читать. Отец ходил в колледж, посещал музыкальную школу, научился играть на тромбоне, но не нашел применения своим талантам и всю жизнь проработал носильщиком в отеле «Амбассадор». Твою проблему можно скрыть. Ты родился, имея неограниченные возможности, так что избавь меня от лицемерных лекций о морали. И даже не думай о том, чтобы ударить меня еще раз. Если ты поднимешь на меня руку, я тебя пристрелю, а потом придумаю правдоподобное объяснение.

Шеф похлопал себя по левому бедру, показывая небольшую выпуклость: его портной — настоящий мастер своего дела.

— Вы можете пристрелить меня в любое время, — возразил Майло. — Стоит мне только зазеваться.

— Могу, но не стану, — заверил его Брусард. — Если только ты сам меня не вынудишь. — Он прижал к носу шелковый платок. Кровь продолжала течь. — Если ты поведешь себя разумно, я даже не пришлю тебе счет за чистку.

— В каком смысле?

— Ты обо всем забудешь и вернешься на работу при новых обстоятельствах.

— Каких именно?

— Мы забудем о Джейни, ты получишь чин лейтенанта. И сам выберешь отдел, где будешь работать дальше.

— Я ненавижу бумажную работу, — заявил Майло.

— Никаких бумаг, ты будешь детективом в звании лейтенанта, — пообещал Брусард. — И сможешь заниматься расследованиями — самыми сложными делами, — но получать будешь жалованье лейтенанта.

— Так не бывает.

— Я все еще шеф департамента полиции.

Брусард поднялся на ноги и поправил пиджак, чтобы продемонстрировать пистолет в кожаной кобуре цвета хорошего бренди.

— Вы бросаете мне кость, и я успокаиваюсь, — сказал Майло.

— Почему бы и нет? — удивился Брусард. — Сделано все, что необходимо. Вы успешно провели расследование, плохие парни получили по заслугам, жизнь продолжается. А какой у нас выбор? Разрушить наши жизни? Чем сильнее ты заденешь меня, тем больше боли испытаешь сам. И мне наплевать на твои представления о морали — так устроен мир. Подумай о Никсоне и Клинтоне и обо всех остальных образцах добродетели. Они вошли в историю, а окружавшие их люди свернули себе шею.

Брусард шагнул к Майло, и тот ощутил аромат цитрусового одеколона, смешанного с запахом пота и начавшей подсыхать крови.

— Я сохранил бумаги, — сказал Майло. — Даже вы не сможете их найти. И если со мной что-то случится…

— Ну, кому говорить о сценариях, — перебил его Брусард. — Ты мне угрожаешь? Подумай о докторе Силвермане. О докторе Делавэре. И докторе Гаррисоне. — Брусард рассмеялся. — Похоже на медицинское общество. Ты можешь пострадать так, что твоя жизнь будет разрушена окончательно. Какой в этом смысл?

Брусард победно улыбнулся. Холодная влажная волна отчаяния накатила на Майло. Он вдруг почувствовал, что его покинули силы. Казалось, удар Брусарду в нос причинил больше вреда самому Майло.