Петр Разуваев - Синдром гладиатора

— Ну? — коротко рявкнул я. Даже шепотом получилось убедительно.

Стеннард последний раз откашлялся, сплюнул в сторону и уставился на меня долгим, тоскливым взглядом. Мое «Ну?» не произвело на него ни малейшего впечатления.

— Что с моими людьми? — спросил он совершенно безнадежно. — Скольких вы убили?

Я смутился. Несколько странное начало для переговорного процесса.

— Человек десять. — Чуть помедлив, я уточнил: — Или одиннадцать.

— То есть — всех — произнес он, глядя на меня с отвращением. — Бог мой, Дюпре, какой же вы…

Что-то удержало его от окончательной оценки. Возможно, это был инстинкт самосохранения? Держась одной рукой за грудь, он сел, еще раз сплюнул под колеса джипа, и спиной привалился к его колесу.

— Вы неисправимы, Дюпре, — устало произнес Стеннард, не глядя меня. — Если бы вы только знали, как вы мне надоели… Я же просил вас, умолял — не делайте глупостей, подождите… А, ладно… У меня в нагрудном кармане ключи от этой машины. Возьмите и — убирайтесь… Все равно она приготовлена для вас. Я еще днем получил указание — выпустить вас завтра утром. Тихо и спокойно. А вы…

Ключи лежали там, где он и говорил — в нагрудном кармане его пиджака. Что же касается всего остального… Возможно, ему и приказали отпустить лично меня. Но я-то хотел уйти вместе с Давидом.

— А что ваши шефы думают о господине Липке? — спросил я, возвращаясь на место.

— Ничего… — равнодушно ответил он, прикрывая глаза. — Добрый вечер, Давид. Вылезайте из-под машины, там грязно. Вас я тоже видел из окна.

Послышалось тихое шуршание гравия, и рядом с нами появился Давид, изрядно потрепанный, но выглядевший вполне довольным. Жизнью, собой и приятной компанией, в которой он очутился.

— Добрый вечер, мистер Стеннард, — вежливо поздоровался он. — Поверьте, мне очень жаль, что все так получилось.

— Вы даже не представляете, как жаль мне, — эхом откликнулся американец. — Вы всерьез решили связать свою жизнь с этим… Человеком?

— Увы, — согласился Давид. — Он, по крайней мере, не собирается меня застрелить.

— Я не получал такого приказа, — вяло возразил Стеннард.

— Пока не получали, — со свойственной ему мягкостью уточнил Давид. — Но мы-то с вами понимаем, что это неизбежно. Не правда ли?

Крыть ему было нечем. Стеннард пожал плечами и взглянул на меня.

— Надеюсь, вы понимаете, что делаете…

— Я уезжаю и увожу мистера Липке с собой, — ответил я. — Вы ведь не против?

— Разумеется, я против. Но что я могу поделать? У меня здесь было двенадцать человек. Насколько я понимаю, ворота охраняет последний… Проваливайте отсюда, Дюпре, сделайте одолжение, а?

— С удовольствием, — кивнул я. — Только вам придется прокатиться с нами. После того шедевра, который я обнаружил на яхте… Если уж взлетать в воздух, то в хорошей компании.

— С вас обед, — вяло пожав плечами, согласился американец. — Вы весьма осторожный человек, месье Дюпре. Если бы вы к тому же умели играть по правилам, с вами еще можно было бы иметь дело…

И, безнадежно махнув рукой, он отвернулся.

«Если вы сохраняете голову на плечах, когда все вокруг теряют свои, значит, вы просто не понимаете ситуацию». Закон Эванса как нельзя лучше описывал создавшееся положение. Кое-что вполне мог бы разъяснить Давид, но ему было не до того — мистер Липке покойно дремал на заднем сиденье, утомленный праведными трудами, беготней под пулями и прочими непривычными для него занятиями.

Поместье дона Кольбиани мы покинули совершенно спокойно, без каких-либо осложнений. Мистер Стеннард, который, казалось, окончательно утратил интерес к происходящему, позвонил по телефону, найденному нами в машине, и распорядился открыть ворота. Что и было исполнено на наших глазах. Следуя полученным инструкциям, одинокий охранник вышел на хорошо освещенную площадку перед «сторожевой будкой» и аккуратно разоружился, сложив на мелкий гравий традиционный «Узи», кобуру с пистолетом и снятый с себя армейский бронежилет. Затем он отошел метров на десять в сторону и нехотя улегся на землю лицом вниз, заложив руки за голову. Как старый гуманист я прекрасно понимал все неудобства, которые сейчас испытывал этот человек, и отнюдь не собирался затягивать его мучения. Давид уже сидел в машине, и, не тратя время, я направил короткий автоматный ствол на стоявшего рядом американца.

— Умоляю, Дейв. Без глупостей. Мне вовсе не хочется вас убивать.

Окинув меня с головы до ног недоверчивым взглядом, он тяжело вздохнул и молча полез на соседнее с водительским место. Для проигравшего Стеннард вел себя очень прилично. Я забрался в «Land Rover» следом за ним.