Петр Разуваев - Синдром гладиатора

«Боинг-737», выполняющий рейс Амстердам — Санкт-Петербург, замечательно справлялся со своими обязанностями. Большой самолет летел, гудел, покачивал крыльями от полноты чувств и вообще изо всех сил старался соответствовать солидной репутации авиакомпании SAS. Все шло просто великолепно. Опытный экипаж, прелестные и предупредительные стюардессы, прекрасный обед a la Haute Cuisine, комфортабельный салон «бизнес-класса», пара рюмок хорошего коньяка — жизнь моя удалась и по первичным, и по вторичным признакам. То есть — и объективно, и субъективно все было в полном порядке. Кроме одного — какое-то нехорошее предчувствие томило мою тонкую и нежную душу. А к подобным вещам я всегда старался прислушиваться.

Слегка вздремнув после «праздника живота», я на некоторое время выпал из реальности, а проснувшись и взглянув на свои часы, здорово удивился. Дорогой швейцарский хронометр беспристрастно констатировал очевидное — по расписанию мы должны были приземлиться минут десять назад. У меня появилось очень неприятное ощущение. Казалось, что мы уже давно не летим, а — летаем. И заниматься этим птичьим делом нам еще предстояло достаточно долго, ибо ничто не намекало на скорую посадку. Еще раз недоверчиво изучив циферблат исправно тикающих Patek Philippe, я взглянул в круглый иллюминатор. С той стороны царила положенная в таких случаях благодать, светило солнце, облака расстилались белопенным ковром, и холодно, по всей видимости, было неимоверно. Если это — Пулково-2, то я, пожалуй, выйду на следующей станции. Вокруг явно происходила какая-то ерунда. Окинув новым и заинтересованным взглядом «внутрисалонное» пространство, я лишний раз в этом убедился. Нервозность сквозила в каждом взгляде моих попутчиков. Единственным приятным исключением из общей массы пассажиров был полный пожилой голландец, сидевший рядом со мной. Что бы там ни происходило вокруг, это его явно не волновало. Не обращая ни на кого внимания, мужчина со знанием дела набивал табаком коротенькую, изящно изогнутую трубку. К нему-то я и решил обратиться за разъяснениями.

— Простите, месье… — Он слегка повернулся ко мне, не отрываясь от своего занятия.

— Кажется, я задремал и пропустил все самое интересное… Самолет захватили террористы? Или я ошибся рейсом? Насколько мне известно, нам уже давно полагалось быть в Петербурге?

— Какие террористы? — искренне удивился толстяк.

Нет, вообще-то голландцы — славные ребята, вот только с чувством юмора у них сложно. Я поспешил конкретизировать вопрос:

— Я имею в виду — что происходит, почему мы все еще в воздухе?

Коротко хмыкнув, он взял в рот трубку и закурил, окутывая себя облачком ароматного дыма.

— Вам повезло так же, как и всем нам, — объяснил голландец между двумя затяжками. — Плохая погода в Петербурге. Все авиакомпании направляют свои самолеты в Хельсинки. Ночевать, похоже, придется там. Так что… — Не закончив фразы, мой сосед обреченно махнул рукой.

Сочувствующе покачав головой, я отвернулся и вновь прикрыл глаза.

Посещение Хельсинки в мои планы, естественно, не входило. С другой стороны, «у природы нет плохой погоды», и такая неожиданность вполне могла оказаться приятной. Или полезной. Или, в крайнем случае, не слишком вредной для моего здоровья. Интуиция подсказывала, что мой отъезд из Амстердама едва ли освещался средствами массовой информации. Газетная шумиха всегда претила членам нашего семейства. Так что внезапно случившееся в Петербурге расстройство погоды пока следовало отнести за счет общего изменения климата на планете. Я вполне отдавал себе отчет в том, что количество нажитых мною врагов несколько превышает границы разумного, но количество ведь, не качество! Сражаться с неподходящими климатическими условиями лишь для того, чтобы досадить мне, любимому — до такого еще никто не додумывался.

Прощание с Амстердамом на этот раз получилось скупым и торопливым. Скупым, потому что я торопился, а торопливым оттого, что меня всячески подгоняли. Желание как можно скорее покинуть этот город, владевшее мною, полностью совпадало со стремлением местных полицейских чиновников отправить месье Дюпре максимально быстро, далеко и надолго. О чем мне и было заявлено весьма недвусмысленно. Полномочный представитель «принимающей стороны» нашел меня в баре отеля, где я довольно успешно лечился от головной боли. Вторая порция «отвертки» уже заняла почетное место, отведенное ей в моем организме, когда за стойку на соседствующий с моим высокий стул взобрался невзрачный блондинистый господин в скромном сером костюме. Судя по съехавшему на сторону галстуку и мелким каплям пота, выступившим на его челе, искать меня ему пришлось долго. Идея опохмелки явно оказалась для него свежа и неожиданна. Некоторое время мы соседствовали молча. Я вливал в себя очередную порцию целебного напитка, а он подбирал слова и собирался с духом. Знание того, кто я есть, никак не облегчало его задачу. Наконец он решился.