Сабин Дюран - Запомни меня навсегда

– Он заставил вас пообещать, что вы никогда не поедете на остров Уайт? – На ее лице недоумение сменяется жалостью.

– Невелика беда, – отвечаю я. – До знакомства с Заком я особо не задумывалась, где именно этот остров находится. Честно говоря, его не было среди мест, которые я планирую посетить в этой жизни.

И тут мне приходит в голову идея. Ну, конечно же! Остров Уайт! Я зациклилась на том, что Зак где-то поблизости. Вдруг он ждет в отдалении? Остров Уайт – ну, конечно! Это последнее место, где я стала бы его искать. Там можно отлично спрятаться.

– Вы смешная, – говорит Онни, глядя на меня с любовью. – Мне понравилось про эту жизнь!

– Ничего смешного!

– Спасибо, что разрешили остаться. Теперь-то все нормально, да? Думаю, когда Зак узнает, он будет рад, что мы подружились.

13 февраля 2012

Сегодня отбываю в Корнуолл. Она думает, что я встречаюсь в Эксетере с новым арт-дилером и там же заночую, но я отправлюсь прямиком в Галлз. Приберусь, подготовлюсь к нашему переезду. Мне нужно немного успокоиться и раздобыть у Кулона еще колес. Хочу, чтобы она соскучилась, мечтала о прикосновениях моих рук и губ. Пусть только попробует не соскучиться! Ей же будет хуже.

Завтра День святого Валентина, и меня с ней рядом не будет. В прошлом году – сплошные розы и свечи, открытки и поцелуи. Не спали ночь напролет. В этом году даже вопрос не поднимался.

Вчера она была в странном настроении. Приготовила курицу с грибами – с грибами! Нафаршировала эту мерзость чесноком – фу! Превентивный удар по нашему роману? Вряд ли. Я не то что перестал с ней разговаривать, я лишился дара речи! Как она смеет игнорировать мои нужды? Слов нет! К еде я даже не притронулся, а она молча выбросила содержимое моей тарелки в мусорку. Позже она заметила таким тоном, будто предмет беседы не имеет практически ни малейшего отношения к ее жизни – как погода на окраине страны:

– Мог бы иногда разнообразить свои предпочтения в еде. Вдруг понравится?

– Я уже взрослый. Ни к чему меня уговаривать!

– Просто попробуй, от этого не умирают.

Я ответил:

– Некоторые люди вечно указывают другим, что им делать.

– Люди? – переспросила она. – Ты всегда говоришь о каких-то людях, Зак. Делаешь широкомасштабные обобщения, сваливая всех в одну кучу, будто все на свете ведут себя совершенно одинаково, и один ты не как все!

Сегодня утром извинилась. Думаю, я был в гневе. Уже не помню. Я ее толкнул? Все как в тумане. Запоздала она с извинениями. Мы притворились, что все нормально. Она почти не спала – под глазами синие круги. По радио передавали результаты очередных дополнительных выборов непонятно где. Лиззи надела пальто и была уже на полпути к двери, как я ее окликнул.

– Я тебя люблю, – сказал я. – Ты же знаешь?

– Да, – ответила она.

Врет и не краснеет!

– Больше всего на свете, – добавил я. – Больше жизни!

Поцеловал ее пылко и почувствовал, что она все равно от меня отдаляется.

В субботу просыпаюсь до рассвета. Захожу в кухню, накладываю собаке еду, Говард выбирается из корзинки и ест. Он так виляет хвостом, что сшибает со стола ложку. Та со звоном падает на пол, я замираю и жду. Наверху тишина. Быстро пишу Онни записку, в которой благодарю ее за вчерашний ужин и помощь по дому – мне было очень приятно, и дом действительно нуждался в уборке. Объясняю, что ко мне приезжает подруга, и прошу освободить диван. В конце добавляю: «Подумав, я поняла, что искать Зака вдвоем – не самая лучшая идея. Прости! Если не увидимся до твоего ухода, то желаю успехов во всем».

Записка вышла пассивно-агрессивной, но мне плевать.

Прячу ноутбук Зака под матрас и потихоньку ухожу.

Эспланада Райда в марте блеклая и неприглядная, будто под дождем оставили череду кукол Викторианской эпохи. Приливные волны бьются о мол. В верхней точке города купол церкви пронзает подушку низких облаков.

У меня такое чувство, будто я вторглась на запретную территорию. Гибельное место, говорил Зак, источник всех его несчастий. В день отъезда он поклялся больше никогда не возвращаться. В тот день он впервые дал отпор отцу, и его выкинули из дома. Безвольная мать приняла сторону отца. Когда тот умер несколько месяцев спустя, она сказала Заку, что приезжать на похороны не стоит. Он даже особняк не вернулся продавать, а большая часть вырученных средств ушла на уплату отцовских долгов.

– Неужели соседи не знали, что у вас происходит? – спросила я. – И никто даже не попытался вмешаться?