Сабин Дюран - Запомни меня навсегда

В тот день вышло иначе. Это был не просто приступ паранойи, вылившийся в насилие. Судя по его глазам, он начисто забыл, кто я такая. Я почти ничего не помню – мир стал черно-белым, все закружилось, замелькало, голова болела.

После ему стало мучительно стыдно. Он сказал, что был не в себе. Что он не хотел быть таким – во всем виновато насилие в его семье, которому он подвергался в детстве, и таблетки. Он сказал, что готов на все, только бы не потерять меня. Он пойдет к врачу, бросит пить. Тогда все изменится, ведь он обуздает своих демонов. Ему нужна лишь уверенность во мне.

– Ты можешь быть во мне уверен, – всхлипнула я.

К началу четверти осталась только боль при глотании. Синяки я прикрыла длинными рукавами. Джейн заметила лопнувшие сосуды в глазу.

– Недосыпаю, – вздохнула я.

Он начал меня ломать. Я чувствовала ответственность за его счастье и душевное равновесие. Из школы шла прямиком домой, чтобы быть с ним рядом. Отказывалась встречаться с сестрой и с друзьями. С приболевшей собакой гуляла только тогда, когда Зак мог пойти с нами. Навещала мать гораздо реже, чем следовало. Если на меня накатывало чувство вины, я разом его отметала, – сейчас я была особенно нужна Заку.

Вскоре после начала занятий я заболела гриппом. Зак позвонил в школу, сообщил о моей болезни. Принес в постель лимон и мед, омлет на тосте. Читал мне, включал песни на своем айподе. Хозяйничал по дому, занимался с собакой и купил витамины в сети «Бутс». Редоксон двойного действия с витамином С и цинком «специально разработанные для тех, кто пытается забеременеть».

– Мы приведем тебя в форму, – сказал он. – Твой организм должен быть готов!

Неделя без работы растянулась до двух. Как-то днем меня зашла навестить Джейн. Я слышала голоса, однако вернулся Зак один. Сказал ей, что я сплю.

– Ведь я не спала! Было бы здорово увидеться.

Зак огорчился, будто я усомнилась в его правах.

– Тебе нужно отдыхать! – хмуро заявил он.

Я хотела показаться врачу, Зак убедил меня не ходить. К чему тратить время попусту и сидеть в приемной, полной микробов, если у меня всего лишь простуда? Он сам меня вылечит. Мы справимся.

Голова кружилась. Руки и ноги болели. Несмотря на это, он все равно хотел заниматься любовью, хотя и осторожничал. И тому были причины.

Мы говорили о ребенке, гадали, будет это мальчик или девочка, на кого он будет похож. Зак набросал список имен, присматривал ясли и начальную школу в Южном Лондоне. А потом он в очередной раз заговорил про Корнуолл. Я дремала, положив голову ему на плечо. Я чувствовала, как вибрирует его горло. Он рассказывал про детишек, бегающих в полосе прибоя, про горящий камин и деревенские школы. Развернул передо мной картину идеальной жизни, которая у нас может быть, и я вроде как согласилась.

В конце января я вернулась в школу и подала заявление об уходе. Сандра спросила, уверена ли я. Ответила, что да, хотя пока не сообщила ни друзьям, ни сестре, поэтому прошу ее особо не распространяться. Я «действовала последовательно». Так мне велел сказать Зак.

После работы несколько раз я немного задерживалась – приходила чуть позже, чем обещала. Не было и шести. Зак метался по дому. Вынимал вилки из всех розеток, и руки у него были красные. Он мыл их чуть ли не в кипятке. Мое появление игнорировал, принимался бешено стучать по клавиатуре, набирая письма, заметки к картинам и еще что-то. Говард лежал под столом и чувствовал себя неважно. Я видела, как Зак его пинает.

Пыталась ему объяснять. Жасмин, девочка из восьмого класса, которая находится в группе риска и на следующий день уходила в приемную семью, явилась в библиотеку очень расстроенной. Сбрасывала книги с полок, топтала их ногами, кричала и ругалась. «Мне пришлось довольно долго ее успокаивать. Я просто говорила и говорила, твердила ей о том, что все будет хорошо. Нужно было дождаться соцработника, без нее уйти никак бы не вышло».

Рассказывая об этом, я стояла возле раковины и нервно говорила, описывая произошедшее во всех подробностях. Зак отодвинул стул и поднялся. Подошел близко-близко, наступил мне на пальцы. Уставился в глаза. Протянул руку, словно хотел погладить, схватил меня за волосы и нагнул голову к раковине. Включил кран на полную, и холодная вода брызнула мне в лицо, попала в нос, заполнила рот. Я испугалась и задергалась – мне казалось, что я не смогу вырваться… Он отпустил меня так же внезапно, как и схватил, и я села на пол.

Неужели этого было недостаточно, чтобы от него уйти? Вероятно, нет. Ясное дело, после он раскаивался. А я винила себя. Надо было ему позвонить. Я не позвонила, потому что надеялась освободиться раньше, чем он заметит мое отсутствие. Когда объясняла ему причину своего опоздания, надо было держаться спокойнее и увереннее. Он решил, что я провинилась лишь потому, что я и сама это чувствовала.