Сабин Дюран - Запомни меня навсегда

Узкий газон футов в шестьдесят, обрамленный клумбами. Полагаю, агенты по недвижимости называют такой участок «солидным». Очень даже неплохо для Лондона. К тому же южная сторона. Свет из кухни падал на садовый столик с парой стульев и ободранные цветочные горшки – то ли с помидорами, то ли с травами, то ли еще с какой дрянью.

Шорох над головой. На заборе замер черно-белый кот, смотрит на меня во все глаза. Открыл рот, мелькнул розовый язык. Чуть слышно мяукнул, оскалив острые зубы. Я махнул рукой, и он смылся, раздался скрежет когтей и стук падения. Я метнулся к дому, чувствуя выброс адреналина в кровь. Время поджимало.

Задняя дверь заперта. Черт! Вот досада! Я был так уверен… Да как она посмела?

Окно на втором этаже приоткрыто на пару дюймов. Поставив садовый столик, я смог дотянуться до подоконника и залезть на небольшой выступ над кухонной дверью. Оперся на него, надавил на окно, и оно подалось.

Протиснувшись внутрь, я нырнул головой вниз и порвал рубашку (к счастью, не от Пола Смита). Сходил в туалет, помыл руки – на раковине остался след ржавчины. Решил не вытирать. Ни одно из висевших на батарее полотенец не было достаточно чистым. В голубой пластиковой ванне установлена странная штуковина вроде тех, на которых качают пресс, на дне нескользящий коврик. На полу коричневый ящик, больше комода, в нем какие-то упаковки с ватой. Пахло противно: приторно и едко. Защелка на двери отсутствовала.

Наверху две комнаты и короткая лестница вниз. Стены оклеены розово-желтыми обоями в цветочек, на полу старомодный зеленый ковер, похожий на мох. Она же сказала, что живет одна! Я начал сомневаться. Первая комната явно принадлежала Лиззи – на полу валялись вывернутые наизнанку брюки, в которых она ходила в кино. Ее лучшие брюки. Слишком хороши, чтобы гулять в них с собакой. Должно быть, специально принарядилась. Я почувствовал нежность. Комнатка маленькая, одежда на открытой металлической вешалке висела беспорядочно. Стоптанные туфли уныло лежали в куче. В камине разросся хлорофитум, по бокам навалены две стопки книг. Письменный столик, на нем ежедневник и блокнот с адресами-телефонами. Я нашел контакты Фреда Лоуса, вырвал страничку и сунул в карман.

Возле кровати книга с закладкой из детского рисунка – «Белый тигр» Аравинда Адиги. В нише стоит дешевый комод из светлой фанеры, на нем фотографии в разных рамках. На некоторых один и тот же младенец – в детском бассейне, на качелях, на стульчике для кормления – должно быть, любимый племянничек. Снимок Лиззи в подростковом возрасте с другой девочкой. Судя по сходству черт – с сестрой. Они обнимаются, касаясь друг друга щеками. Такие веселые, такие любящие. Я смотрел на них как зачарованный, не мог глаз отвести. Едва не стащил фото из рамки.

Выдернул штепсель из розетки. Хулиганство, конечно, но не смог удержаться.

В верхнем ящике нижнее белье. Простенькие трусики – должно быть, покупает упаковками, всего один лифчик, который кажется слишком большим для ее хрупкой фигурки. Похоже, это бельишко не видел ни один мужчина. Прямо как у старой девы.

Закрывая ящик, почувствовал чье-то присутствие. Я замер. Стук, шарканье шагов. На первом этаже. Звук какой-то невнятный, нерешительный. Входная дверь не хлопала. Неужели Лиззи вернулась? Или просто выпустила собаку на улицу, а сама возилась снаружи? Я вспомнил кота на заборе, вряд ли он мог так нашуметь.

Окно в спальне плотно закрыто, прыгать слишком высоко. Я вернулся к проему и прислушался, прикинув расстояние. Смогу ли я одним прыжком спуститься с лестницы, выбраться в окно и пробежать через сад, никем не замеченный?

Скрип, еще один. Человек или зверь был прямо подо мной. Если бы я заглянул за перила, то увидел бы его.

Я скрипнул зубами, задышал медленнее. Тихая ярость. Психиатр, точнее психолог, с которой я встречался на днях, повеселилась бы от души. Словно я в своем собственном доме, куда забрались злоумышленники. Не успел я опомниться, как уже вышел на площадку, спустился по трем-четырем ступенькам и большими шагами двинулся к ванной.

Дойдя до двери, я обернулся. В холле кто-то стоял и смотрел на меня. Глаза пустые, рот полуоткрыт. Старуха. В чем мать родила.

– Где Элизабет? – спросила она.

– Вышла, – как ни в чем не бывало ответил я.

Вот это телеса!

– Где мой чай?

Я поразмыслил и ответил:

– Думаю, Элизабет вам его приготовит, как только вернется.

– А что у нас к чаю? Я хочу чего-нибудь горяченького.