Калеб Карр - Итальянский секретарь

– Гибель мисс Маккензи! – ответил мой друг. – Он хочет захватить деньги и сделать так, чтобы девушка замолчала навеки – и для последней задачи обзавелся весьма надежным союзником!

Мы бежали довольно быстро, а от этих слов мое тело пронизала нервная дрожь, и я настолько ослабел, что едва не упал. Умудрившись сохранить равновесие и мчась дальше, я только вымолвил:

– Но, Холмс! Неужели вы до сих пор считаете, что…

Он снисходительно махнул мне рукой и побежал вдоль древней стены.

– Не сейчас, Ватсон… говорите что хотите, но если мы не успеем вовремя, Давид Риццио получит жертву для отмщения – столь же невинную, какой был он сам!

Я хотел заспорить – но в этот момент лишился способности связно мыслить, ибо когда мы обогнули юго-западный угол дворца и увидали западные ворота, нам представилось – точнее, на нас обрушилось – почти невероятное зрелище. Сами ворота пылали; но это нежданное явление бледнело в сравнении с видом еще одного горящего человеческого тела. Этот человек, однако, был еще жив, и метался как безумный по парку близ искореженных и рушащихся железных прутьев и кованых завитков, испуская ужасные, пронзительные вопли, словно его (или ее?) только что изрыгнули пылающие огнем вечным адские глубины.

Приблизившись к этому злосчастному созданию, мы с Холмсом замедлили шаг; огонь, пожирающий торс, голову и руки, был явно химического происхождения, так ярко и жарко горело пламя. Я уже хотел отдать Холмсу свою винтовку и бежать на помощь несчастному, но мой друг удержал меня.

– Вы проявите большее милосердие, Ватсон, – сказал Холмс, – и гораздо большую мудрость, если прямо сейчас выстрелите ему в голову.

– Ему? – спросил я. – Так вы знаете, кто это?

– Тот, кому не хватило умения обращаться со взрывчаткой, которой он хотел взорвать ворота, – ответил Холмс. – Точно так же, как ему не хватало умения обращаться с бомбой, которую он швырнул нам под ноги в поезде.

– Лорд Фрэнсис! – воскликнул я. – Конечно, Сэдлер опять положил пироксилин!

– Да – и ни один из двоих понятия не имел, с чем играет.

Я сунул винтовку Холмсу в руки:

– Я должен ему помочь!

Холмс опять удержал меня:

– Азотная и серная кислоты, Ватсон, – он умрет раньше, чем вы успеете к нему подойти, а вы только повредите себе!

Я вырвался у него из рук:

– Я врач, Холмс! Не держите меня…

Холмс больше не пытался меня остановить, но его прогноз оказался абсолютно точным. Мне понадобилось около минуты, чтобы добраться до лорда Фрэнсиса, и все это время он, шатаясь, бродил по гравийной дорожке под разрушенными воротами, жалостно крича, размахивая пылающими руками и пытаясь погасить горящее лицо. Скоро стало ясно, что чудовищное пламя пожирает его голосовые связки – крики сначала стали хриплыми, затем почти смолкли; к тому времени, как я до него добрался, его уже невозможно было узнать – разве что по одежде и по двум жутким глазам, которые уставились на меня в чудовищном осознании происходящего. Я остановился и снял сюртук, чтобы по крайней мере попытаться сбить пламя; но, взглянув еще раз в эти блестящие глаза, я понял, что они уже ничего не видят. Странно застыв, лорд Фрэнсис Гамильтон повалился вперед, воздевши руки; кисти и пальцы скрючены, словно когти, – характерная поза человека, умершего от огня; глаза и рот широко раскрыты. Он со всего размаху ударился о гравий – так сильно, что химическое пламя почти полностью погасло при ударе; осталась лишь жуткая вонь горелой шерсти и плоти, такая же, как витала над убитым разведчиком.

Подняв взгляд на ворота, я заметил, что пожиравший их огонь тоже вдруг начал угасать – и я увидел два лица, которых раньше не было видно из-за яркого пламени. Лица были непохожи, и все же на них лежала одинаковая печать неприкрытого ужаса; однако ужас сей, видимо, был не из тех, что приковывают человека к месту. Двое мгновенно обратились в бегство, а я остался, размышляя, действительно ли я видел их накануне вечером в толпе веселящихся солдат – наших собутыльников. Я предпочел думать, что ошибся; как бы то ни было, вскоре по ту сторону ворот явились несколько полицейских; они бежали во всю прыть и свистели во всю мочь, и я отвлекся от своих мыслей.

Опознав труп лорда Фрэнсиса для полиции, я предоставил им неприятную задачу охраны тела и вернулся туда, где расстался с Холмсом. Однако на том месте никого не было, только моя винтовка валялась на земле. Я стал оглядываться и звать своего друга, но тут внезапно осознал, что на фасаде дворца вижу нечто необычное: