Александр Молчанов - Газетчик

— Это возможно, — согласился Мокин. — Я поговорю с Соловьевым.

— Не нужно ни с кем говорить! Мы теряем время! — возмутилась Пергамент. — Пока мы здесь болтаем, по Шиченге ходит…

В этот момент дверь отворилась и вошел Кораблев. Он был погружен в свои мысли и не заметил, что с его появлением все замолчали и уставились на него. Он посмотрел на расписание и вышел из учительской. Несколько секунд в учительской царило молчание.

— Видели? — торжествующе прошипела Пергамент.

Никто ничего не видел.

— Да уж, — неопределенно сказал Мокин.

За завтраком Зуев был капризным и мрачным. Отказался есть яичницу, сказал, что пересолена. Сделал глоток кофе и отодвинул чашку. Ему явно хотелось привлечь к себе внимание жены и сына, которые сидели и молча жевали, погруженные в свои мысли.

Зуев потрогал лоб рукой.

— Мне кажется, у меня температура.

Вера встала, перегнулась через стол и приложила губы к его лбу.

— Нет у тебя никакой температуры, не выдумывай.

— Горло болит, глотать больно. И голова раскалывается.

— Выпей эффералган.

— Давай.

Зуев изобразил на лице страдание. Вера достала из холодильника таблетку, бросила в стакан, налила воды и подала Зуеву. Зуев взял стакан и зашипел:

— Горячая!

— Ничего, если горло болит, пусть прогреет как следует.

Зуев, продолжая изображать страдание, выпил. Потом поставил стакан на стол и сказал решительно, как будто таблетка придала ему сил:

— Не пойду сегодня на работу.

— Вот еще новости, — всплеснула руками Вера.

— Не могу, Вера, заболеваю.

— Тогда иди в больницу.

— Сил нет. Понимаешь ты, сил нет.

— Если болен — иди к врачу.

— Да в нашей стране человеку, чтобы заболеть, нужно иметь железное здоровье. Нужно пойти в больницу, записаться на прием и два часа просидеть в очереди, чтобы тебе посмотрели горло и сказали пить больше жидкости и соблюдать постельный режим. Я сам себе пропишу постельный режим.

— Зуев, дело твое, если ты не боишься, что тебя уволят…

— Если уволят, к Бокову пойду. Он давно водителя ищет.

— Так все ради этого? Хочешь, чтобы тебя уволили?

— Вера, ты себя слышишь вообще? Ты это говоришь больному человеку!

Пока Зуев убеждал Веру, что он болен, он, кажется, убедил в этом и самого себя. Его плечи обвисли, глаза потухли, язык еле ворочался. Он почувствовал, что его бьет озноб, а горло, обожженное кипятком, начало першить. Он шмыгнул носом, встал, пошатнулся и чуть не упал.

— Вера, что-то мне совсем худо. Позвони Ильину, скажи, что я не приду сегодня. Отлежусь пару дней.

— Ладно, позвоню. — Лицо Веры смягчилось. — Надень еще свитер сверху и ложись под одеяло.

— А свитер-то зачем? — удивился Зуев.

— Чтобы пропотеть как следует.

— Папа что, останется дома на весь день? — встревожился Алексей.

— Кажется, да, — сказала Вера.

Она не заметила, что Алексей заметно нервничал в это утро. Он несколько раз заглядывал в спальню, где устроился Зуев. Решила, что мальчик просто тревожится из-за отца.

— Не беспокойся, — сказала она, — папа поправится. Просто небольшая простуда.

— Да я… — начал Алексей, но осекся, махнул рукой и ушел, хлопнув дверью.

Вера вздохнула. Мальчик в последнее время стал совсем неуправляемым.

Прежде чем уйти, Вера выложила на кухонный стол все лекарства, которые нашла в холодильнике, и написала на вырванном из блокнота листе подробную инструкцию — что и в каком порядке пить.

— Вечером попрошу Тропкина зайти тебя посмотреть.

Тропкин был терапевтом и жил на первом этаже.

— Хорошо, — сказал Зуев слабым голосом. Он лежал, смотрел в окно и даже не повернул голову, пока не хлопнула входная дверь. В доме стало тихо.

Зуев лежал неподвижно еще несколько секунд, потом откинул одеяло и встал. Снял через голову свитер, бросил его на кровать. Вышел в коридор, надел куртку, сапоги, шапку и шагнул за порог.

Уже давно Кораблев стал замечать за собой одну вещь. Иногда он был как будто здесь, а как будто где-то еще. Это было похоже на обморок. Вот он сидит дома на кухне, чистит картошку — и вдруг ему кажется, что он скачет на коне через дикие прерии. И в лицо ему дует не холодный северный ветер, а горячий ветер с юга, пропитанный пьянящими запахами трав. Кораблев забывал обо всем и приходил в себя от того, что, задумавшись, случайно резал ножом пальцы вместо давно почищенной картошки.

Или он стоит в магазине в очереди за хлебом — и вдруг магазин исчезает, а он оказывается на палубе парусника, идущего через Атлантику на поиски Индии. Соленый ветер, брызги моря, крики чаек, шершавые канаты…