Полина Дашкова - Питомник

— Кроме живота она ничего не заметила?

— Кажется, нет. Ей просто в голову не пришло…

«О Господи, — подумала Раиса, — о чем они?»

— Неужели ничего нельзя предпринять? — тревожно спросил жену Василий Ильич.

— Поздно. Она на седьмом месяце…

— Ну, хорошо, а если попробовать искусственные роды? Я могу договориться, никто не узнает.

— Мы же не повезем ее в больницу насильно…

«Вот оно что, не хотят они внуков, не желают пускать Оленьку в свою элитную семью, ведь до сих пор не прописали. Совсем с ума сошли в своих чиновных кабинетах! Звери, — возмущенно вскрикнула про себя Раиса, — мерзавцы! Уволюсь!»

— А если еще раз поговорить с Олегом? Он ведь должен понимать, какая это обуза, — произнес хозяин с тяжелым вздохом.

— Не обольщайся, Вася. Он сейчас вряд ли в состоянии понимать что-либо.

— Галя, а ты не преувеличиваешь? Неужели это зашло так далеко?

— Дальше некуда.

— И ты абсолютно исключаешь какие-то нормальные варианты? Я имею в виду, ребенка…

— Ну, если только случайность. Фантастическое везение, один шанс из тысячи. Однако не стоит рассчитывать на чудо. Бывают врожденные патологии, несовместимые с жизнью, — Галина Семеновна глухо и странно усмехнулась, — такой вариант был бы лучшим для всех нас.

— Галя, ты страшные вещи говоришь, — вскрикнул Василий Ильич, — так нельзя.

— Конечно, нельзя, Вася, — опять глухой принужденный смешок, щелчок зажигалки, долгая тишина. Потом хриплый кашель Василия Ильича.

— Что же нам делать? Галя, что же делать? Просто смириться и ждать?

— Не знаю, Вася. Не знаю. Надо было раньше думать. Во всяком случае, разговорами мы с тобой ничего не изменим.

Больше они не произнесли ни слова. На кухне повисла такая тишина, что стало слышно, как тикают старинные настенные часы. У Раисы пересохло во рту. Она сидела в прихожей, полностью одетая, и оставалось только встать, открыть дверь. Но щелкнет замок. Она ведь уже попрощалась, минут двадцать назад пожелала им спокойной ночи. Еще ужасней будет, если кто-то из них выйдет из кухни и увидит ее.

Чувствуя себя чуть ли не воровкой, но одновременно пылая от возмущения, Раиса быстро, бесшумно, сняла пальто, сапоги, на цыпочках прошмыгнула в туалет, постояла там несколько секунд в темноте и спустила воду. Потом, нарочно громко откашливаясь, заглянула на кухню. У нее пылали щеки. Она поймала на себе настороженный взгляд хозяйки.

— Галина Семеновна, я хотела спросить, что на первое приготовить? — произнесла она, отводя глаза, и зевнула, прикрыв рот ладошкой.

— Давай-ка, Раечка, свари щец, густых, с чесночком, с мозговой косточкой, — Василий Ильич аппетитно поцокал языком и поднялся из-за стола, — после всех этих тарталеток с бламанже хочется простых щец. А на второе сваргань кашки пшенной с грудинкой, умница ты наша, мастерица. Ну что, девушки, кто куда, а я баиньки. Мне завтра вставать в семь.

Хозяйка не сказала ничего. Однако кивнула и улыбнулась в ответ на Раисино робкое «спокойной ночи».

На следующее утро Раиса столкнулась с Олегом на лестничной площадке. Он спешил в институт. Взглянув на него внимательней, она заметила, что за это время мальчик похудел и глаза его заблестели. Дождавшись, когда уйдут на службу хозяева, она осторожно заглянула в комнату. Оля еще спала, желтые кудряшки разметались по цветастой наволочке. В комнате был идеальный порядок, только на полу, у кровати, стояла пустая, почерневшая от целебных травок кастрюля. Раиса хотела забрать и помыть, но Ольга проснулась, соскочила с кровати, вцепилась в кастрюлю и странным, хриплым голосом крикнула:

— Куда? Зачем?

— Спи, деточка. Я вымою, — растерянно пробормотала Раиса.

— Не надо! Я сама!

Потом, умытая, причесанная, она сидела на кухне и тихо, виновато объясняла Раисе, что с детства привыкла убирать за собой, ей неловко, когда кто-то ее обслуживает. В отличие от Солодкиных, она всегда объясняла свои поступки, всегда извинялась, даже если в этом не было необходимости.

А примерно через неделю Раиса чуть не умерла от разрыва сердца. Они были вдвоем в квартире. Оля в ванной стирала дорогой кашемировый свитер Олега, и вдруг послышался ее крик. Раиса бросилась к девочке. Та дрожала и с ужасом глядела в таз, который стоял на доске, на ванной. В первый момент Раиса решила, что начались преждевременные роды, но потом заметила провод, который тянулся от розетки к тазу.

— Он упал… — бормотала Оля, — меня могло убить током.

В тазу, вместе со свитером, лежал электрический фен, которым хозяйка пользовалась каждое утро.