Полина Дашкова - Питомник

Они остановились, чтобы закурить. Их догнала старенькая учительница рисования, посмотрела на Фердинанда сквозь толстые линзы, хотела сказать что-то, но раздумала, укоризненно покачала головой и засеменила дальше, к автобусу, который должен был отвезти всех на игрушечную фабрику. Там стараниями Наташи организовали поминки.

— Недовольна старушка, — Фердинанд оскалил испорченные мелкие зубы, — искренне возмущена. Знаете, что она сейчас хотела произнести? «Молодой человек, как не стыдно устраивать скандал в таком торжественном и печальном месте!», — он глумливо зашамкал, скорчил отвратительную гримасу, потом, как бы опомнившись, тряхнул головой. — Напрасно сдержалась, праведница. Такие эмоции следует выпускать наружу. Очень полезно для здоровья, и самое забавное, что в глубине души она, лапонька, божий одуванчик, просто счастлива.

— Чему же счастлива? Скандалу? Или, может, смерти Лили?

— Как вы не понимаете, господин капитан милиции, — Фердинанд покачал головой, — вы должны лучше разбираться в человеческой психологии. На фоне дурных поступков других кажешься себе таким замечательным, правильным, растешь в собственных глазах. Это во-первых. А во-вторых, теперь у нее есть отличная тема для будущих разговоров. Люди, особенно такие вот бабушки, обожают поболтать. Если бы не мой некрасивый поступок, о чем бы она потом рассказывала? Ну да, крематорий, похороны, ужас, такая молодая женщина. Разве это интересно?

— А почему это должно быть интересно? — кашлянув, хрипло спросил капитан.

— Потому, что жизнь скучна, тупа и бессмысленна. Подсластить ее, хотя бы таким вот скандальцем, никогда не помешает. Признайтесь, ведь эффектная вышла сцена?

— Честно говоря, отвратительная, — вздохнул капитан.

— Ну, спасибо, утешили. Кого они хоронят, эти мордовороты, случайно не знаете?

— Случайно знаю. Главаря крупной преступной группировки. Кличка Джамп.

— Понятно. Туда и дорога. Небось свои же и шлепнули. Заказное убийство, конечно?

— Убийство, — кивнул капитан, — но только не заказное. Любовница зарезала. Из ревности.

— Ого! — Фердинанд весело присвистнул. — Надо же, какая прелесть! Расскажите, расскажите подробней. Безумно интересно.

— Возьмите любую желтую газетку и прочитайте, — буркнул капитан, — ничего интересного.

— У меня аллергия на желтую прессу. К тому же там наверняка на тонну вранья один грамм правды. А вы владеете информацией из первых рук, из оперативных источников. Ну что вам, жалко, что ли? Или это пока тайна следствия?

— Никакой тайны там нет. Джамп в загородном ресторане потанцевал с лауреаткой конкурса красоты, его любовнице показалось, что ее милый слишком нежно обнимает красавицу, она сбегала на кухню, схватила тесак для разделки мяса и на глазах у двух десятков людей, включая вооруженную охрану, пырнула Джампа в спину и попала аккурат в сердце.

— Класс! — Фердинанд чуть присел и хлопнул себя по коленкам. — Перефразируя Карамзина, можно сказать: и ублюдки любить умеют.

— Вы считаете, убийство — это проявление любви? — небрежно спросил капитан и глубоко затянулся.

— Это ее высшее проявление, апогей страсти. Представьте, какие бури бушевали в сердце у этой девушки, какой огонь горел в ее крови. Это же Вильям Шекспир! Леди Макбет!

— Пьяная она была, — проворчал капитан, — пьяная злющая баба.

— А вам, кажется, жаль бандюгу, — Фердинанд хитро прищурился, — смотрите, как вы помрачнели, господин капитан.

— Что же, смеяться? — Они вышли на стоянку. Косицкий заметил Наташу у маленького автобуса. Она помахала рукой. — На поминки не хотите поехать? — спросил он Фердинанда.

— Зачем?

— А Люсю навестить не желаете? — Он резко развернулся и поймал странный, почти панический взгляд.

— Почему вы спросили? — отчеканил Фердинанд и пнул ногой банановую кожуру.

— Если вам была дорога Лилия, то судьба девочки не должна быть безразлична. У нее ведь нет теперь никого, вообще никого, и, возможно вы единственный человек, который… — Он не договорил, потому что Фердинанд вдруг сорвался и побежал прочь, понесся, как сумасшедший, сверкая лысиной и стертыми подметками. Косицкий проводил удивленным взглядом маленькую черную фигуру. Окликать, догонять было поздно. Да и не стоило.

Рано утром из окна третьего этажа безадресного бомжовского дома в Калужском переулке вдруг стали падать разнообразные предметы. Разметав рукава, как крылья, медленно опустилось на асфальт черное пальто. За ним, в тонком облаке куриных перьев, вывалилась грязная подушка без наволочки, вслед за подушкой шмякнулась толстая пачка пожелтевших газет, перетянутая бечевкой крест-накрест. Далее посыпалась разная мелочь, какие-то баночки, пластиковые бутылки из-под шампуня, разодранные журналы и книжки. Цветастый женский халат расправился в воздухе, как гигантская бабочка, и бережно накрыл всю кучу. Тут же на него полетела, кувыркнувшись, табуретка без одной ноги, за ней последовало сразу три ящика от письменного стола, вместе с их содержимым: пустыми бутылками и жестянками из-под пива, причем из банок тут же посыпались старые вонючие окурки. Вообще, вонь сгущалась, наполняла маленький двор и стала почти нестерпимой, когда с подоконника тяжело соскользнул полосатый матрац в жутких разноцветных пятнах, а за ним бесформенным комом плюхнулось драное ватное одеяло, из коего с металлическим писком выскочила огромная живая крыса.