Фрэнк Фелитта - Похоронный марш марионеток

Было очень тихо. Дом купался в оранжевых лучах заходящего солнца, чуть заметно покачивались длинные перистые листья пальм. Со стороны вымощенного плиткой двора доносилось слабое журчание фонтана.

Снова зашипела рация.

— Лейтенант, — послышался голос Джима Бишопа. — Бронте нашел на пляже чемодан со шприцами. Вы можете сюда приехать как можно быстрее?

— Надо ехать, — с явной неохотой сказал Сантомассимо.

Кей кивнула и отперла калитку. Плитка вокруг фонтана была украшена изображениями ив и павлинов. На поверхности воды плавали кувшинки, над ними возвышались коричневые головки камышей. По дну лениво перемещался черный сомик, между стеблями растений сновали юркие золотые рыбки. На воду то и дело падали тени качавшихся в вышине пальмовых ветвей.

— Красиво? — спросила Кей.

— Красиво. Напоминает мою кровать.

— Я тоже именно об этом подумала.

Было прохладно. Со стороны дома не доносилось ни звука.

— Что за люди живут здесь?

— Разные люди. Адвокаты, один студент-медик, сотрудник фирмы, занимающейся импортом, одинокий профессор — очень милый человек. Мы довольны, что никто не устраивает здесь безумных вечеринок.

— Ты давно тут живешь?

— Три года. По меркам Лос-Анджелеса — давно. Я переехала сюда, когда начала преподавать в университете. А до этого годами снимала квартиры в менее живописных местах.

— Этот дом похож на виллу моего дяди Паоло.

— Да, выдержан в средиземноморском стиле. Псевдосредиземноморском, — уточнила Кей. — Зайдешь выпить кофе?

— Я бы с удовольствием, но не могу.

— У меня хороший кофе.

— Дело не в кофе.

— Тебе действительно нужно ехать?

— Боюсь, что так.

Они поднялись на лифте на верхний этаж, и, когда подошли к двери ее квартиры, Сантомассимо положил на плечо Кей руку. Она замерла.

— Кей… ты знаешь… ты очень много для меня значишь.

Он коснулся ее щеки, она поцеловала его руку.

— Ты смущаешь меня, Великий Святой, — чуть слышно произнесла она. — Все сейчас как-то по-другому. Мне не хочется, чтобы ты уходил.

Он прижал ее к себе, такую мягкую, нежную. Ни одна женщина не вызывала в нем столь сильного желания.

Кей отперла оба замка и приоткрыла дверь. Тусклый свет выхватил из темноты часть ее лица. Казалось, она явилась ему в сладостном сне и была воплощением самого заветного, что есть в жизни. Стоило только протянуть руку…

— Фред… зайди. Пожалуйста.

— Не могу, Кей. Я хочу этого больше всего на свете. Но я должен ехать.

Она поцеловала его в щеку и улыбнулась на прощание:

— Я вернусь из Нью-Йорка, и мы наверстаем упущенное время.

Она коснулась его губ своими губами, затем прижалась к нему всем телом. Сантомассимо пьянел, ощущая ее так близко, словно оказывался под действием сладкого яда.

— Когда ты вернешься? — спросил он.

— В понедельник вечером. Довольно скоро, не так ли?

— Я буду скучать.

Они целовались долго и страстно.

— В котором часу твой самолет? — спросил Сантомассимо.

— Вечерний рейс двадцать два сорок пять. Дешевый билет. Дешевая еда. Дешевый отель…

— А какой отель?

Кей сделала кислую мину.

— «Дарби», Западная Пятьдесят пятая стрит. — Внезапно ее лицо просветлело. — Ты хочешь приехать?

— Хотел бы, но, боюсь, не смогу. Но в аэропорт тебя отвезу.

— Договорились, Амадео.

— Ты единственная женщина, кроме моей мамы, которой я позволяю так себя называть.

Кей тихо засмеялась и переступила порог квартиры. Сантомассимо увидел уютный интерьер со множеством книг в сделанных на заказ шкафах и красочными живописными работами на стене. Кей смотрела на него с какой-то отчаянной страстью, словно пыталась удержать ускользавшую мечту. Казалось, она хочет сказать нечто, предназначенное только ему. И вдруг она смутилась и закрыла дверь. Сантомассимо подождал, пока не защелкнутся оба замка, затем направился вниз.

Выйдя из дому, он огляделся. Во дворе никого не было. Но в воздухе витало нечто необъяснимо страшное, пахнувшее смертью. Казалось, все живое вокруг — пальмы, лилии, камыши, золотые рыбки — съежилось от страха в сгущавшихся сумерках. Было удивительно тихо. Сантомассимо представил, как Кей раздевается у себя в спальне, готовясь ко сну.

Оказавшись в машине, он тут же включил рацию. Сквозь шипение и треск до него донеслись команды, которые Джим Бишоп раздавал патрульным машинам.

— Джим, — сказал он, — это Сантомассимо.

— Да, сэр.

— Джим, необходимо обеспечить профессору Куинн полицейскую охрану.