Эван Хантер - Молодые дикари

— Где я могу найти Луизу Ортега?

— Я вам сказал, говорите со мной.

— Это очень любезно с твоей стороны, — ответил Хэнк, — но мне действительно нечего тебе сказать. Разве если ты, случаем, не сидел на этом крыльце в тот вечер, когда убили Морреза.

— О, вы признаете, что его убили, да?

— Перестань, — нетерпеливо оборвал Хэнк. — Я на вашей стороне. В этом деле я обвинитель, а не защитник.

— Полицейский на стороне моего народа? — удивился Гаргантюа. — Ха!

— Не отнимай у меня время, — сказал Хэнк. Ты знаешь, где она, или я должен буду послать детектива, чтобы разыскать ее? Я гарантирую, что он найдет ее.

— Не нервничайте, — ответил Гаргантюа. — Что обо мне говорил Дайабло?

— Ничего, кроме того, что ты военачальник «Всадников».

— Он был нормальным?

— Что ты имеешь в виду?

— А вы не знаете? Большинство из этих «Орлов-громовержцев» принимают наркотики. Одного вы не найдете в нашем клубе — парня, который бы глотал это зелье. Мы тут же с треском вышибем его из клуба.

— Это очень интересно, — заметил Хэнк. — Где живет девушка?

— Квартира четырнадцатая на первом этаже. Ее наверняка нет дома.

— Я все-таки зайду, — сказал Хэнк.

— Послушайте, я подожду вас. Я хочу с вами поговорить.

— Я могу немного задержаться.

— Ничего. Мне все равно нечего делать.

— Прекрасно, — ответил Хэнк и вошел в дом.

Гарлем есть Гарлем. И жилые дома итальянцев, пуэрториканцев или негров — все они одинаковы, и все одинаково смердят. Вонь начинается с вестибюлей со сломанными почтовыми ящиками и разбитыми лампочками. Она преследует вас в то время, как вы поднимаетесь по узкой темной лестнице, освещаемой только на лестничных площадках слабым светом, идущим сквозь окна.

Запах освежающей жидкости «Лизол» был таким же устоявшимся, как и вонь мочи, которую пытались заглушить. Из каждой двери шел запах готовящейся пищи.

Из полсотни квартир исходили запахи рыбы, мяса, спагетти, риса с цыпленком, капусты и бекона. Они смешивались в одну отвратительную вонь, не имевшую уже ничего общего с пищей. Эта вонь, как ядовитый газ, распространялась по коридорам, поражала ноздри и горло и вызывала приступы тошноты.

Он нашел четырнадцатую квартиру и покрутил звонок.

Луиза открыла ему дверь. Она была босиком, в цветастом розовом халатике, повязанном на талии пояском, а длинные черные волосы распущены по плечам. На лице не было косметики, и оно выглядело худеньким, но тело было хорошо развитым. Она смущенно улыбнулась:

— Входите. — И Хэнк вошел в квартиру.

— Присаживайтесь, — пригласила Луиза.

Он оглядел комнату. У одной стены стояла незаправленная кровать со смятой постелью. У противоположной стены рядом с газовым холодильником и раковиной примостился шаткий деревянный стол и два деревянных стула.

— Кровать удобнее всего, — сказала она. — Садитесь на нее.

Он подошел к кровати и сел на краешек. Девушка, поджав под себя ноги, села с другого конца.

— Устала. Я не могла заснуть всю ночь. Он беспокоил меня каждые пять минут, — пояснила она на ломаном английском языке и, помолчав, с полной откровенностью добавила. — Я проститутка, вы знаете.

— Догадываюсь.

— Si [9] Да (исп.) , — она пожала плечами. — В проституции нет ничего плохого. Я лучше буду продавать свое тело, чем наркотики или еще что-нибудь. Verdad [10] Правда? (исп.) ?

— Сколько тебе лет, Луиза? — спросил Хэнк.

— Девятнадцать, — ответила она.

— Ты живешь с родителями?

— У меня нет родителей. Я приехала сюда с острова к своей тетке. Потом я ушла от нее. Я предпочитаю быть свободной, entiende [11] Понимаете? (исп.) ?

— Да, понимаю.

— В проституции нет ничего плохого, — снова повторила она.

— Это твое личное дело, — заметил Хэнк, — и меня это не касается. Я только хочу знать, что произошло вечером десятого июля, когда был убит Рафаэль Моррез.

— Si, si. Pobresito [12] Да, да. Бедняжка. (исп.) . Он был хороший парень. Я помню, как однажды он был здесь, когда у меня был «друг». Он играл на губной гармошке. В комнате было очень темно, и мы с «другом» лежали в кровати, а Ральфи играл, — она хихикнула, — Я думаю, он немного возбудился. Я имею в виду Ральфи.

Хэнк слушал и думал, какое впечатление произведут на присяжных показания явной проститутки.

— Однажды я разрешила ему провести со мной время бесплатно, — сказала Луиза. — Я говорю о Ральфи. Он был хорошим парнем. Он не виноват, что родился слепым.

— Что произошло в тот вечер, когда его убили?