Сергей Разбоев - Воспитанник Шао.Том 1

Нудящая тревога не покидала его.

Объявлена посадка. Нужно идти.

Впереди шел здоровенный верзила охранник. Теневой видел только его спину. С боков и сзади еще трое. Все надежно, все хорошо. Сам он шел, сжимая кулачонки, в готовности закричать, пнуть каждого, кто ненароком приблизится.

Огромный холл аэровокзала.

Чем ближе к лестнице, тем теснее. Народу невпроворот. Хоть пулеметами путь расчищай. Хоть танками дави. Теневой нервно озирался по сторонам.

Что это?!

Словно чем-то хлестнуло по глазам. От стены, через гущу торопящихся, в него уставились чьи-то глаза. Или один?

Что это?

Человечек тряхнул головой, прижмурился, но не забывал поспешать за меланхоличными телохранителями.

Что это такое? Сколько поганых глаз у того наглеца, который смел так мерзко глядеть на него? Да и были ли они? Чем он смотрел? Что могло жутким холодом спугнуть его душу? Почему так явственно осознал, что это один глаз: или нет, все же два. Или один? Черт бы его побрал. Да бог с ним, с тем прохожим. Зачем смотрел? Чего тот следил? Мало ли душевнобольных по метрополии скитается. Не стоит волноваться из-за мистических опасений. Прибудет охрана, разберется. Выдерет наглеца сполна. Обнаглели кругом. Уважать перестали.

Обернулся.

Прошли достаточно много.

Снова жестко захолодило внутри. Он увидел тот глаз, но не далеко, рядом. В нескольких шагах. Что он хочет? Что за мерзостный дервиш?

Где-то во внутреннем кармане должен быть маленький браунинг. Теневой через лацканы пиджака прощупал железную твердь оружия. Успокоился.

Пробираясь по ступенькам лестницы, он даже, согнул руки в локтях. Народец слишком задиристый: и жмет, и толкает, и давит. Норовит первым протиснуться. Никакого почтения к положению, к должности, Где культура? Хамы. Откуда сегодня столько народу? Будничный день. Похоже, весь город решил втиснуться в здание вокзала. Наваждение какое-то. Человечек так же озленно распихивал встречных-поперечных, как и они его. Телохранители явно не справлялись с аморфной массой народа. Но все нормально. Самое узкое место — лестница, пройдено. Они вышли к тоннелю, где гораздо меньше было пассажиров.

— Неужели все же нервы? — иронично вопрошал себя Теневой. — Самый опасный ликвидирован. Что еще? Чего бояться? Откуда дрожь и холод? Напасть какая-то.

Он подтянулся. Стал на ходу присматриваться ко всем, кто проходил рядом. Эскалатор.

Здесь всегда тесно, скученно. Все по-жандармски лезли первыми. Ближайшего стремились отодвинуть в сторону, прижать к перилам. Только попадая в общий поток, пешеход имел возможность оказаться на ступеньках.

Второй этаж.

Неплохо.

Толпа быстро рассасывалась в стороны. Маленький с телохранителями вышел на открытую террасу. Оттуда по тоннелю на самолет.

Снова в памяти выкристаллизовывается змеиный взгляд. Откуда он? Чей он? В который раз прошибло испариной. На лбу, на висках выступили капельки пота. Слабеющей рукой потянулся в карман за платком. — Или один глаз?

— Ауу-аа-ааа!! — бабьим голосом завизжал человечек.

Выдернул руку из кармана. На среднем пальце болтался здоровенный тарантул и хищно впивался.

Ближайший охранник делово присмотрелся, резко щелкнул шефа по руке. Паук отлетел на бетонный пол тоннеля, поджался членистыми конечностями, не убегал. Второй брезгливо раздавил ногой ядовитую тварь. Но у Теневого резко ухудшилось самочувствие.

— Доктора… — слабо захрипел он, изгибаясь от жалящей боли. На пальце вскочил красноватый волдырь. Один из телохранителей понесся исполнять приказание.

— Найди внизу оловянный глаз, застрели его.

Лицо человечка начало искажаться в болевых судорогах. Белело, багровело. Под глазами проявились темные пятна. Видно было, что он никогда не переносил боли. В глазах столько страха, будто на него медленно наезжал железнодорожный состав.

— И всех, кто рядом, кто с застывшими глазами, тоже стреляй, — продолжал мученически хрипеть он.

Второй побежал вниз выискивать. Третий поддерживал быстро слабеющее тело.

— Это они… — глаза Теневого пошли навыкат. — Монахи. Они все внизу. Смерти моей хотят. Врача мне, быстрее.

Он силился держаться. Но организм его не отличался крепостью простолюдина. Конвульсивно начала подергиваться шея. Темные пятна пошли по телу. Он остро чувствовал, что ноги становятся холодными.

Ему некогда было предполагать, что тот глаз находится на этом же этаже и также холодно, удовлетворенно наблюдает паническую агонию. Сильный яд паука парализует хрупкое тельце Пигмея. В ближайшие двадцать минут врач не подойдет. Тела убежавших охранников свалены у стен нижнего зала, никто к ним не подходит. Не образовалась любопытная толчея и у агонизирующего, всесильного только у своего телефона Теневого.