Фредерик Форсайт: Поводырь

Ожидая, когда вышка даст мне разрешение на взлет, я на мгновение взглянул сквозь плексиглас кабины на окружающий германский ландшафт. Он лежал белый и хрустящий под морозной декабрьской луной.

Позади меня был забор базы Королевских военно-воздушных сил, за которым виднелась покрытая снегом пашня, простирающаяся полотном на две мили до черты соснового леса; ночь была такая ясная, что я, разворачивая мой небольшой истребитель на взлётно-посадочную полосу, почти различал очертания деревьев.

Я ждал, когда в наушниках прозвучит голос диспетчера, а передо мной лежала взлётно-посадочная полоса, лоснящаяся черная лента бетонки с расположенными по бокам рядами ярко горящих огней, освещающих твердый путь, расчищенный ранее ножами снегопахов. За огнями лежали навороченные груды утреннего снега, заново застывшего там, куда его отбросили снегоуборочные машины. Далеко справа, как одинокая горящая свеча, стояла вышка, а вокруг нее в ангарах закутанные, как полярники, техники все еще работали, готовя базу к закрытию на ночь.

На вышке командно-диспетчерского пункта, я знал, тепло и весело, ребята ждали только моего взлета, чтобы закрыть вышку, броситься в ожидающие внизу машины и направиться на вечеринку в столовую. Стоит только мне взлететь и огни погаснут, останутся только сбившиеся в кучу ангары, кажущиеся горбатыми в морозной ночи; стоявшие плечом к плечу истребители, спящие топливозаправщики и над всем этим одинокий сверкающий маяк базы, яркий красный огонь над черно-белым аэродромом, передающий азбукой Морзе название базы — СЕЛЛЕ — в невнемлющее небо. Ибо сегодня не будет блуждающих летчиков, смотрящих вниз в поисках пеленга; сегодня ночь перед Рождеством в лето господне 1957 года, и я, молодой пилот, пытающийся добраться домой в Блайти на свой рождественский отпуск.

Я торопился, и мои часы слабым голубым свечением приборного щитка, где дрожали и плясали ряды стрелок, говорили мне, что уже пятнадцать минут одиннадцатого. В кабине было тепло и уютно, включенный на полную мощность обогрев предотвращал обледенение плексигласовых окон. Я чувствовал себя здесь как в коконе — маленьком, теплом и безопасном, защищающем меня от жуткого холода снаружи, морозной ночи, способной убить человека в течение одной минуты, если он попадет в ее объятия на скорости 600 миль/час.

— Чарли Дельта…

Голос диспетчера, вернувший меня к действительности, прозвучал в шлемофоне так, как будто он сидел рядом со мной в кабине и кричал мне в ухо. Пожалуй, он уже пропустил банку-другую, подумал я. Грубое нарушение устава, но какого черта? Сегодня Рождество.

— Чарли Дельта… Вышка, — ответил я.

— Чарли Дельта, взлет разрешаю, — сказал он.

Не видя смысла отвечать, я просто медленно левой рукой отпустил вперед рычаг заслонки, правой — удерживая свой «Вампир» на осевой линии взлётной полосы. Позади меня легкое подвывание двигателя Гоблин набирало силу, переходя в плач, а затем в визг. Тупоносый истребитель покатился, огни по обе стороны взлётной полосы замелькали все быстрее и наконец слились в одну сверкающую размытую полосу. Самолет стал почти невесомым, нос слегка поднялся, колесо передней стойки шасси оторвалось от земли, и сразу пропал грохот. Спустя мгновенье главные стойки шасси тоже были в воздухе, их мягкое постукивание так же стихло. Я вел самолет низко над землей, набирая скорость до тех пор, пока взгляд на спидометр не сказал мне, что мы уже миновали отметку 120 узлов и подбираемся к 150. Когда под моими ногами проскользнул конец взлётной полосы, я заложил «Вампир» в левый вираж и стал медленно набирать высоту, отпустив одновременно рычаг убирания шасси.

Снизу и сзади я услышал глухой удар, говорящий о том, что главные стойки шасси вошли в гондолу; самолет отреагировал на снижение сопротивления легким рывком вперед.

На щитке передо мной три красных индикаторных лампочки, обозначающих три колеса шасси, мигнули и погасли. Удерживая машину в вираже для набора высоты, я нажал большим пальцем левой руки кнопку радиостанции и произнес сквозь кислородную маску: «Чарли Дельта, ушел из зоны аэродрома, шасси убрано, на замке».

— Чарли Дельта, вас понял, переходите на канал «Д», — сказал диспетчер и, прежде чем я успел перейти на другой радиоканал, добавил: — Счастливого Рождества.

Что конечно же было грубым нарушением правил радиообмена. Я был очень молод тогда и представлял собой образец добросовестности. Тем не менее, я ответил: «Спасибо, Вышка, вас тоже с праздником». После чего переключил канал, чтобы настроиться на волну Северо-Германского сектора Управления воздушным движением Королевских ВВС.