Лиза Уэлш - Студия пыток

За дверью сестра задержала меня:

– С вами все хорошо?

– Да.

На ее лице читалось искреннее сочувствие.

– Вы очень бледны. Смерть – всегда шок, даже если она предсказуема. Может быть, вам посидеть в кабинете? Я принесу вам чашку чая.

– Нет, спасибо, все нормально.

– Точно? Не хотелось бы, чтобы вы лишились чувств по пути домой и тем самым добавили бы нам работы.

Голос ее обрел прежнюю резкость, но сейчас я уже видел, в чем дело. Я заметил паутинку преждевременных морщин вокруг ее глаз – наверное, от постоянной усталости.

– Не беспокойтесь, я справлюсь. Спасибо за все, что вы для нее сделали.

– Это наша работа. Ждем от вас дальнейших распоряжений. Она может пробыть у нас не дольше трех дней, а потом…

– Потом тут становится тесно?

Она грустно улыбнулась:

– Да, к сожалению.

До офиса «Бауэри» я доехал, втиснувшись между Нигглом, двумя другими носильщиками и столом, за которым мы в первый раз разговаривали с мисс Маккиндлесс. Еще недавно сырой и пустой, зал продаж чудесным образом превратился в центр торговли раритетами. Турецкий ковер Маккиндлессов служил эффектным фоном для подиума. Мебель, когда-то собранная под одной крышей, теперь гордо выстроилась в ряд, ожидая новых владельцев. Скоро она будет распродана по отдельности и обретет самостоятельность. Вдоль одной стены на трехногих столиках красовалось множество мелких безделушек. Джимми Джеймс, вооружившись каталогом и бормоча что-то нечленораздельное, расклеивал ярлыки с номерами лотов. Драгоценности и другие желанные предметы карманных размеров были разложены в безопасных закрытых витринах. Мальчик, стоя на стремянке, издал победоносный клич, когда повесил последнюю картину на стену, уже сплошь увешанную ими. Люстры свисали с потолка на проволоке, так сильно натянутой, что об нее можно было порезаться. Все эти манящие колдовские вещи можно будет купить завтра, и только в течение одного дня.

Роза стояла в центре зала в позе фотомодели, как на черно-белом снимке из «Вога» пятидесятых годов: прямая, стройная, рука на бедре, таз слегка вперед, ступни под правильными углами – уверенная повелительница с дымящей сигаретой. Рядом с ней стоял Андерсон. Услышав, как хлопнули двери лифта, Роза обернулась.

– Ага, наш блудный сын вернулся. В три часа, за день до распродажи. Наконец-то мы, простые смертные, пришедшие сюда в восемь утра, имеем честь лицезреть тебя.

– Роза, – Андерсон подошел ко мне поближе. – Ты что, не видишь, в каком он состоянии?

Джимми Джеймс оторвал взгляд от стола, покачал головой и снова склонился над работой. Молодые ребята вытаскивали из лифта стол. Люстра дрогнула и сверкнула мелкими светящимися искрами. Мне почудилось, будто весь мир покачнулся – и я вместе с ним. Андерсон поддержал меня за руку. Я поймал испутанный Розин взгляд и прошел в офис – я слишком устал, чтобы что-то объяснять.

– Рильке, что случилось? – Роза пошла за мной и принялась шарить по ящикам: – Куда ты дел эту чертову бутылку виски?

К нам подошел Андерсон.

– Спиртное еще больше навредит ему. Дай лучше чашку крепкого, очень сладкого чая. Вот что ему сейчас нужно.

Роза казалась взволнованной. Она выглянула за дверь и выкрикнула в коридор:

– Ниггли, сходи налей мистеру Рильке чашку чая. Сделай покрепче и насыпь побольше сахара!

Андерсон посмотрел на нее, она пожала плечами, зажгла сигарету и протянула мне. Я жадно затянулся. Мир снова качнулся, потом встал на место, и я почувствовал себя лучше.

– Капля спиртного мне не помешает.

– Сначала чай, потом посмотрим, – с отеческой заботой сказал Андерсон. – Ты когда в последний раз ел?

Он не дождался моего ответа, вышел из офиса, поймал Ниггла на полпути и дал ему подробные инструкции и пару купюр. Потом вернулся, закурил и глубоко затянулся:

– Что, слегка переусердствовал, да?

– Старуха умерла.

Роза плюхнулась на стул, рядом со мной:

– Боюсь, виски придется пить мне.

Андерсон вытащил бутылку, спрятанную в куче конвертов, налил нам с Розой по чуть-чуть и стал молча наблюдать, как мы пьем. Вернулся Ниггл с горячими булочками и сладким чаем. Мы не произнесли ни слова, пока ели. Роза первая нарушила молчание.

– Когда?

– Сегодня днем, перед тем, как я пришел сюда.

– Ты был там?

Я кивнул.

– Вот черт.

Она протянула мне руку через стол. Я пожал ее.

– Все нормально. Она умерла раньше, чем я приехал.

– Все равно. – Роза скорчила сочувственную гримасу. – Ну конечно, восемьдесят – это прилично. Хорошо будет, если кто-нибудь из нас доживет до восьмидесяти.