Лиза Уэлш - Студия пыток

– Да, вам есть, где развернуться. А еще почему он тебя раздражает?

– А ты видел его библиотеку?

– Да, видел. Хорошая коллекция.

– Так и знал, что ты это скажешь. Но это мерзость, это унижение Бога.

– Ближе к делу.

Я двинулся на него, и он съежился.

– Джон помогал Маккиндлессу приобретать много книг. Я был против. Я продаю только праведные книги. Джон – грешник. Но однажды я все же оказался пособником. Книга была дорогая, и мною завладела жадность. Я тоже грешник. Но не такой, как Джон. Маккиндлесс пришел к нам, и в руках у него была эта штука.

– Нэцкэ?

– Да, он крутил ее в руках, словно это была какая-то обычная вещь. Он распаковал книгу у меня на глазах. Стал, не стыдясь, листать страницы, внимательно разглядывал каждую иллюстрацию.

– То есть ты однажды продал ему книгу?

– Джон продал. А я достал ее для него, я нарушил все свои правила. Я кающийся грешник, я падаю ниц и молю Господа о прощении.

– И значит, ты больше ничего не знаешь о Маккиндлессе?

Стини на глазах постарел и погрустнел:

– Мне достаточно того, что я знаю. Мой брат всегда был слишком мирским человеком. Преходящее было для него важнее вечного. Но он никогда раньше так страшно не грешил, а этот человек испортил его.

– Маккиндлесс?

– Он был клиентом Джона. Они с ним быстро снюхались. И были очень дружны несколько лет.

– Тогда зачем ты меня сюда притащил?

– Я обрадовался, когда узнал, что Маккиндлесс умер. Я надеялся, что Джон отречется от своего прошлого и выберет наконец спасение. Но когда ты пришел вчера в бар, я подумал, что ты один из них. Я так быстро ушел вчера, потому что понял: теперь ты хочешь испортить моего брата. Я возненавидел тебя. А когда ты пришел сюда сегодня, я вдруг осознал, что это неспроста. Господь пожелал через меня исполнить свою волю.

– М-да, кажется, Господь передумал и позволил мне еще пожить немного.

Стини потер лицо свитером:

– Да, пути Господни воистину неисповедимы.

Я сидел в фургоне, неподалеку от магазина Стини, и размышлял, что делать дальше. Все было просто и ясно. Сдаться. Я вынул из «бардачка» мобильный и включил его. Раздался сигнал, и в углу дисплея загорелась лампочка. Всегда находится тот, кто желает со мной поговорить. Подождут. Я открыл бумажник и принялся перебирать и сортировать все, что там было. Наводящие уныние банковские счета и счета-фактуры, наскоро нацарапанные телефонные номера, визитные карточки, неподшитые квитанции и три розовых штрафных талона за парковку в неположенном месте. Узкая визитка Андерсона с голубым гербом тоже была здесь. Может, я уже давно решил для себя, что позвоню ему, только не признавался в этом. Я прикрепил визитку на приборную доску и стал смотреть на нее. Да, другого варианта просто нет. Нужно позвонить Андерсону и рассказать про фотографии. Я снова взял карточку и потер ею переносицу. Что там Лес говорил? Плохие ребята. Ох уж этот Лес – мастер делать из мухи слона, пока до дела не дойдет. Да. Единственное, что можно сделать, – свалить все на плечи Андерсона. Мне самому не удалось добыть никаких улик. Все они ведут либо в тупик, либо к безумию.

Назад по подземелью мы со Стини шли молча. В последней комнате он повернулся ко мне и прошептал:

– Ты покаешься и примешь в сердце Господа Иисуса Христа, который был распят на кресте и пострадал ради людей?

Я уверил его, что подумаю об этом. Он споткнулся. Я шагнул вперед, чтобы поддержать его, и тут он совершенно неожиданно обнял меня руками за шею и сунулся ко мне лицом в крови и соплях, норовя поцеловать. Я отшатнулся и грубо оттолкнул его. Когда мы друг за другом поднимались по лестницам, мои ботинки победоносно шаркали по бетону.

Мягкий, дрожащий свет в магазине после полумрака кладовых показался просто слепящим. Когда мы со Стини уходили, в магазине было пусто, а сейчас, в обеденный перерыв, у полок толпились несколько посетителей, перелистывающих книги. Сначала никто не заметил нас, но я уже успел осознать, что за картину мы собой являем. Стини с расплющенным носом и со слезами на глазах держал в руках скомканный свитер. Наша одежда была в крови и известке. Читатели продолжали листать книги, какой-то студент разворачивал свой затейливо сложенный список рекомендованного чтения, пожилой господин, с хрустом согнув колени, потянулся ко всеми забытому тому на нижней полке и негромко пукнул. По «Радио Три» запел хор. В мягком кресле для клиентов лежала черная кошка и надменно щурилась. Видимо, почувствовав сквозняк от подвальной двери, Джон поднял глаза от книги, которую заворачивал. Встретился взглядом с братом и осмотрел его с ног до головы. Целую минуту он не отрывал глаз от нас обоих, потом аккуратно опустил незаконченный сверток на стол и, пошатнув высокую стопку книг, направился к нам через весь магазин. На секунду замялся, потом дотронулся ладонью до окровавленной щеки Стини.