Лиза Уэлш - Студия пыток

– Стини, – шепнул я, и сэр Ричард упал на пол.

– Рильке. – Он попытался скрыть смущение, потянувшись за книгой. – Давно не виделись.

Стопка путеводителей накренилась и сползла на пол, из книжек высунулись карты-вкладыши.

– Да, со вчерашнего вечера.

Стини наклонился и выровнял стопку. Попробовал было засмеяться, но не вышло.

– Да уж, давно это было.

– Ты показался мне каким-то странным, когда уходил вчера. Вот я и решил зайти узнать, как поживаешь.

– Нормально поживаю, Рильке. Занят, как всегда. Много привозят, мало покупают… как обычно. В наши дни и монету непросто в оборот пустить. Не то что раньше, когда мы только начинали, да? – Темп его речи убыстрился вдвое.

– Да, времена меняются. Надо бы поболтать, найдешь для меня минутку?

Он встал, пытаясь заглянуть мне в глаза, потом снова сел, справа от меня.

– Я бы с радостью, но мне уже пора бежать на оценку. Поговори с Джоном, он любит потрепаться. – Он понизил голос: – Никогда не понимает, что нужно держать язык за зубами.

– Просто мне хотелось бы узнать кое-что конкретное.

Он повернулся, чтобы уходить.

– Давай, может, в другой раз?

– Я работаю в доме Маккиндлесса.

– В чьем?

– Не прикидывайся дурачком, Стини.

Он посмотрел мне в глаза.

– Ты работаешь в чьем-то доме. Ну и что?

– И нахожу там странные вещицы.

– А я при чем?

Я решил блефовать.

– Думаю, ты сам прекрасно знаешь.

Стини прислонился к лестнице и закрыл глаза.

– Зло людское живет долго.

Он еще постоял, потом взял ключи.

– Пошли.

Ключ легко вошел в смазанный замок. Я вошел за ним в потайную дверь в самом конце магазина и подождал, пока он закроет ее за нами. Я очутился в полной темноте и вытянул вперед руку, чтобы сохранить равновесие. Потом Стини щелкнул выключателем, и пыльная полоска флуоресцентного света развеяла мрак. Мы стояли наверху узкой каменной лестницы.

– Пошли.

Три лестничных пролета вели вниз, к пахнущему плесенью погребу. Стало прохладно. Влажный холод поднимался от цементного пола, пробивался сквозь ботинки и доходил до самого живота, по пути превращаясь в страх. Я сказал:

– А почему бы нам не посидеть в моем фургоне? Там нас никто не потревожит. Я включу печку, и ты расскажешь мне все в тепле и уюте?

– Нет, я хочу тебе что-то показать.

Мы миновали ряды металлических книжных полок и дошли до второй закрытой комнаты. Болотный запах усилился. Свет мигал и дергался, как нетерпеливый аварийный сигнал. Сначала я подумал, что эта комната и есть конечный пункт нашего путешествия. Казалось, она никуда больше не ведет, но Стини все шел и шел какими-то тропками среди книг и коробок. Порой нам приходилось протискиваться боком, перескакивать через кривые стопки разнообразных томов. Мы переходили из комнаты в комнату, и они становились все более запущенными, уже не имели дверей, сливаясь в один длинный коридор из грубых кирпичных стен. Мне показалось, что мы спускаемся вниз и идем уже чуть ли не под какой-то рекой, потому что воздух сильно отдавал тиной. Стало совсем темно, и я подумал, что мы почти пришли, но Стини взял с полки фонарик, включил его и шепнул:

– Сюда.

Я смахнул с лица тягучую, мягкую паутину и пошел за ним. В этой дыре мой костюм превратился в черт знает что.

– Стини, дружище, знаешь, как раньше говорили на войне? «А ты уверен, что твой поход действительно необходим?» Как ты думаешь? Может, мне зайти завтра, когда ты сам найдешь то, что ищешь? Встретимся в «Орландо», обсудим все за чашечкой капуччино и булкой с беконом. Что скажешь?

– Уже немного осталось.

В дальнем углу что-то зашуршало, и я понял, отчего у Стини так много котов. Тут фонарь осветил длинную конструкцию в конце комнаты. Тень среди теней. Я прищурился, стараясь сообразить, что это такое. Деревянные рейки, подпорки… Крутая деревянная лестница.

– Господи. – Мой и так не крепкий боевой дух упал окончательно. – Стини, ты ведь знаешь, что я не переношу высоту.

– Да? Я не знал.

– Нет, знал. Я же говорил тебе, когда мы ездили на сельскую распродажу, в сторону Боулинга. Разве не помнишь, как ты стаскивал с чердака ящики за меня?

– Так это сто лет назад было. Ты до сих пор не избавился от этой своей фобии?

– Да вот что-то никак. У меня наверху кружится голова. Это моя единственная слабость, если не считать пристрастия к алкоголю.

– Сосредоточься и доверься Богу. Смотри! – Он посветил фонариком наверх, в черную дыру, нависающую над нами, словно воронье гнездо на трехэтажной высоте. – Ступени крутые, но прочные. Просто лезь себе вперед и не смотри вниз. Я пойду первым. Если нужно будет отдохнуть, крикни, и мы остановимся.