Лиза Уэлш - Студия пыток

– Да все нормально, старик. Я бы тебя не тронул. Не нужно мне твое барахло.

Я тронул его за плечо, и он слегка отклонился.

– Оставь меня, – шепотом, – просто оставь меня в покое.

В конце квартала я обернулся: он по-прежнему стоял на том же месте, что-то бормоча и прикрывая голову руками.

Небольшая компания мальчишек собралась у запотевшей витрины рыбного рынка «Финнистон». Пацаны сосали леденцы и таращились на уродливого морского черта с раскрытой пастью – усатое морское чудище. На другой стороне улицы полицейский вытащил из патрульной машины задержанного в наручниках и, крепко схватив его за скованные запястья, поволок в участок. Пойманный, опустив голову, спотыкался – пьяный, или же от усталости ему все равно. Но полицейский с профессиональной легкостью не давал ему упасть. Его защищали длинные руки закона. Выстроившиеся в ряд щиты с газетными заголовками объявляли о найденном утопленном младенце и обещали подробности убийства «девушки легкого поведения».

У Чаринг-кросс меня поглотила волна офисных служащих. Здесь витал рассудок Промышленный век уступил революции белых воротничков, и теперь сыновья и дочери этих работяг с верфей стучат по клавиатурам и отвечают на телефонные звонки в вылизанных до блеска потогонных конторах. Они оперируют невидимыми бумагами и общаются с помощью электронной магии. Темные костюмы топали домой по Бат-стрит, мимо ренфилдской церкви Святого Стефана со сломанным бурей шпилем – готовиться к следующему рабочему дню, неотличимому от вчерашнего и завтрашнего. Автомобили медленно ползли к извилистым объездам и автостраде, парализованный поток еле-еле продвигался тремя рядами в горячем облаке выхлопных газов. Автобусы, скрипя несмазанными тормозами, пытались пробраться к остановкам, где в очередях стояли покорные пассажиры. Застрявший в пробке туристский автобус открывал и закрывал автоматические двери, пытаясь создать сквозняк из спертого воздуха. Старые небоскребы, из-за которых горизонт был похож на Чикаго, выплевывали усталых и помятых за день мужчин и женщин. Кое-кто, не успев ступить за порог офиса, тут же закуривал первую сигарету свободы, так глубоко и долго затягиваясь, что на лицах четко выступали скулы, вызывая никотиновую волну. И всюду – мобильные телефоны. Люди говорят и говорят со своими удаленными собеседниками, а весь окружающий мир шагает мимо.

Сквозь толпу пролетела банда парней, насмешливо стуча в решетки закрытых дверей и калиток – молодые мошенники, предвкушающие хмельную пирушку:

– Офигеть, триста фунтов за золотую цепочку!

Стадо направляющихся домой клерков замедлило шаг, на секунду оторвавшись от своих городских радаров, затем продолжило движение.

Мальчик в синяках, с лицом пророка, шептал вслед проходящим:

– Мелочи не найдется? Мелочи не найдется? – Каждый раз, когда от него отворачивались, он, словно подарок, протягивал пустой пластиковый стаканчик следующему. Я сунул ему фунт.

– Только поощряете попрошаек, – буркнул мясистый мужчина, сильно вспотевший в своем сером полосатом костюме. Он прошел мимо, не оглядываясь, избегая спора.

На Вест-Найл-стрит я стал считать номера домов, пока не добрался до названного голосом в телефоне. Музыкальная лавка в полуподвале. Фасад голубой, над дверью табличка с золотыми буквами на темно-синем фоне: «Сирены». По обе стороны от нее зеркально располагались полногрудые русалки, дергающие гитары за струны.

Я спустился по стертым цементным ступеням – интересно, сколько им лет? – и попал в малюсенький замусоренный дворик. Витрина лавки напомнила, как мы дурачились в детстве: «Простите, мистер, сколько стоят ваши дохлые мухи?» – «Я не продаю дохлых мух». – «А зачем тогда положили шесть штук на витрину?» Давным-давно кто-то затянул стекло целлофаном никотинового цвета, чтобы пластинки не корежило от случайного солнца. Не помогло. Альбомы валялись в пыли, деформированный винил топорщил конверты. Как будто хозяину не нужны клиенты. Значит, я попал куда надо.

Я толкнул дверь, колокольчик возвестил о моем прибытии, и я из города попал во мрак. Прохладная, выкрашенная в черный пещера, вдоль стен – полки, наполовину заставленные старым винилом. Прилавок выдвинут вперед: максимум полезной площади, минимум пространства для праздных покупателей. Арка за прилавком занавешена красно-бело-синим пластиком с оборками, как в мясной лавке. За ним светился монитор компьютера. Новый рубеж порнографии. Табличка у прилавка гласила: «У нас на складе – тысячи наименований. Если вы не видите здесь того, что ищете, – спрашивайте».