Дэвид Балдаччи - Игра по расписанию

— Хочешь — спустись, а у меня и здесь дела найдутся.

— Нельзя. Шеф велел охранять подозреваемого как зеницу ока. — Он бросил взгляд на Эдди, сидевшего за решеткой в дальнем конце комнаты. — Этот тип убил целую кучу народа. Определенно он псих.

— Черта с два люди станут бунтовать из-за какого-то психа, — бросил Бэттл из-за решетки. — Я, парни, человек приличный.

— Мне это нравится: «Я человек приличный». Ты слышал? У нас за решеткой сидит приличный убийца. — Большой коп с ухмылкой посмотрел на приятеля. — Что ж, если так, я за ним один прослежу, а ты можешь отправляться на улицу. Все равно он никуда из камеры не денется.

— Договорились. Если увидишь шефа, немедленно сообщи мне по радио, и я вернусь так быстро, что ты и глазом не успеешь моргнуть.

— О'кей.

Эдди поднялся на ноги и подошел к двери своей камеры.

— Сигареткой не угостишь?

— Сейчас все брошу и побегу к тебе с сигаретой. Не на того напал. В нашей семье дураков отродясь не было. Так что сиди там, где сидишь, а я останусь на своем месте.

— Боишься, что ли? Да меня, прежде чем везти в суд, сто раз обыскивали. В каждую дырку, можно сказать, заглянули. Так что оружия у меня нет. А вот курить очень хочется.

— Неужели? Ну-ну… — Полицейский продолжал смотреть на то, что происходило за окном. Конечно, время от времени он поворачивал голову к Эдди и охватывал подсудимого взглядом, но беспорядки на улице определенно интересовали его куда больше подозреваемого. Бэттл обладал мощными руками с проступавшими под кожей толстыми канатами голубоватых вен. Одна из них была несколько толще и длиннее своих сестер. Этот факт полицейские, возможно, отмечали про себя, но не придавали ему значения. Вена и вена, возможно, чуть больше других. Ну и что? Дело, однако, заключалось в том, что большая вена была полой внутри и изготовлена из похожей на резину пластмассы. В клубе исторической реконструкции Эдди поднаторел в имитации шрамов и ран. Усевшись спиной к окну, он начал расцарапывать искусственную вену пальцами. Она наконец поддалась и лопнула, после чего Бэттл извлек наружу тонкий продолговатый предмет. Отправляясь в дом Хэрри Кэррика, Эдди знал, что здорово рискует, и решил подстраховаться. Усилия не пропали даром, так как многочисленные обыски не смогли выявить находившийся на теле своеобразный тайник с отмычкой.

Не сводя глаз с полицейского, продолжавшего с любопытством наблюдать через окно за событиями на улице, он подошел к двери камеры, просунул сквозь прутья кисти и принялся с помощью отмычки колдовать над замком. Вставив стальную проволоку с загнутым кончиком в замочную скважину, он стал медленно проворачивать отмычку в механизме замка, прислушиваясь к негромким скрежещущим звукам. Много лет назад он ради интереса привез в мастерскую дверь от подвергшейся сносу старой тюрьмы и часами набивал руку, пытаясь открыть вставленный в тюремную дверь замок отмычкой, похожей на ту, какой сейчас пользовался.

Через некоторое время он почувствовал, что механизм провернулся и достаточно сделать только одно движение, чтобы оттянуть язычок замка. В это время на улице послышались особенно громкие звуки, производимые взбунтовавшейся толпой, и Эдди воспользовался ими, чтобы замаскировать щелчок, который издал открывшийся замок. Бэттл, однако, открывать дверь не стал и, спрятав отмычку на внутренней стороне руки, под наручником, воззвал к смотревшему в окно стражу:

— Эй ты, задница! Я к тебе обращаюсь, тупой кусок мяса. Немедленно подойди ко мне!

Полицейский повернул голову и некоторое время смотрел на арестанта.

— Может, заткнешься? Я, возможно, тупой, а ты — умный, но садиться на электрический стул придется все-таки тебе.

— У нас в штате, придурок, на электрический стул не сажают, а делают смертельную инъекцию.

— Какая разница? Все равно тебе крышка. Так кто из нас двоих, спрашивается, придурок?

— С места, где сижу я, виден только один болван! — усмехнулся Эдди.

«Подойди ко мне, здоровяк, сделай хотя бы пару шагов в мою сторону», — подумал при этом он.

— Можешь болтать сколько угодно. Я не обращаю на тебя внимания.

— Значит, не только палки и камни на улице, но даже оскорбления не способны сдвинуть тебя с места? И после этого ты еще называешь себя копом? Впрочем, какой из тебя полицейский? Просто неотесанный деревенский мужлан!

«Иди ко мне, дружок. Тебе ведь хочется врезать мне по физиономии, не так ли?»

— Между прочим, тебя вычислили и взяли именно деревенские мужланы.