Питер Альбано - Седьмой авианосец

Когда Порох вышел из каюты, то холодный воздух подействовал на него, словно удар кулака в солнечное сплетение. Порывы ветра швыряли ему в лицо мельчайшие частички льда и уносили вырывавшийся изо рта теплый воздух белыми лентами. Он с благодарностью кивнул головой, когда какой-то матрос накинул ему на плечи бушлат. Второй матрос подал перчатки и бинокль.

Росс оказался на узкой площадке, огороженной леером, прикрытым парусиной. Он подошел к ограждению, за ним вышел адмирал Фудзита, потом Хирата и Кавамото. Все трое были тепло одеты, в головных уборах, и на шеях у них болтались бинокли. Матрос в огромном шлеме и с телефонным аппаратом на груди вставил штепсель в розетку. Два других матроса таращились в бинокли пытаясь что-то разглядеть в тумане.

Оказавшись между Хиратой и Фудзитой, Росс оглянулся через плечо. Как он и предполагал, они находились на флагманском мостике, чуть ниже ходовой рубки и пункта управления зенитным огнем. Вытянув шею, Росс увидел корабельный фор-марс, а также дула по меньшей мере полудюжины зениток на открытых платформах, повернутые к левому борту. Дальше к корме он увидел единственную трубу корабля, скошенную в типично японской манере к одному борту и увешанную добрым десятком спасательных плотов и с площадками для прожекторов. Высоко на гафеле полоскался на ветру, дувшем со скоростью тридцать узлов, огромный императорский стяг. Дальше надстройка спускалась уступами от одной зенитной установки к другой, завершаясь орудийной установкой на полетной палубе.

На того, кто видел ее впервые, палуба производила неизгладимое впечатление. Она достигала примерно тысячи футов в длину и двести футов в ширину. Посредине, в зоне технического обслуживания, стояло шесть «Зеро», наглухо прикрепленных тросами и колодками. Их двигатели урчали. У машин стояли летчики, словно потолстевшие в своих коричневых комбинезонах. Но Порох понимал, что самолетам никак не взлететь. Палуба была покрыта слоем льда. По палубе перебегали сотни фигур в шлемах, устраивались за противоосколочными щитами у зениток, которые окаймляли палубу, словно молодые деревца. Вой клаксонов стих.

И тогда Порох услышал гул двигателя и уханье винта. Послышались крики с ходового мостика, к ним присоединились возгласы впередсмотрящего на фор-марсе. Все показывали налево, где вдруг на какое-то мгновение над самой водой мелькнула белая машина и тотчас же снова скрылась в тумане.

— Это всего-навсего вертолет Береговой охраны. Спасательная машина. Абсолютно безобидная… Они ищут кого-то в море. Вам они не опасны. Они решат, что вы американцы, — кричал Росс, надеясь, что его все же правильно поймут.

Но адмирал Фудзита сердито стукнул кулаком по перилам.

— Капитан, на мостике положено молчать. Отвечайте лишь на мои вопросы!

Порох почувствовал, как в животе у него образовалась какая-то пустота, а к горлу подступил ком.

— Его скорость в боевом режиме, капитан? — осведомился Фудзита.

— В лучшем случае около ста узлов. Не больше.

— Он с базы на Алеутах?

— Вряд ли. Думаю, что его запустили с корабля. У Береговой охраны нет базы на Алеутах. — Теперь гул вертолета доносился через туман сзади от корабля. У Пороха мороз пробежал по коже, когда, глянув на полетную палубу, он увидел, как лес стволов двигался туда-сюда, пытаясь нащупать невидимую цель. — Он же вам не опасен! — снова воззвал Росс.

Адмирал молча кивнул одному из матросов. Тот коротко ударил американца в живот, отчего тот, задохнувшись от боли, перегнулся почти пополам.

— Только отвечать на вопросы! — крикнул адмирал. — Ясно?

Порох прикусил губу и с трудом кивнул.

— Каков его обычный порядок действий?

— Совершить облет корабля. Кроме того, как я могу предположить, он пытается вступить с вами в контакт по радио. Либо на частоте FM-шестнадцать, либо «рубка-рубка».

Адмирал пожал плечами.

— Эти частоты нам неизвестны. К тому же мы сохраняем радиомолчание, — затем он бросил взгляд на полетную палубу, на истребители с работавшими двигателями, на густой туман. Он отрывисто скомандовал что-то телефонисту. Все шесть двигателей боевых машин затихли. Затем старик-адмирал обернулся к Россу. — У «Йонаги» тридцать две пятидюймовых пушки и сто восемьдесят шесть двадцатипятимиллиметровых скорострельных орудий. Вы никогда не видели, как стреляют наши двадцатипятимиллиметровые пушки? — поинтересовался он у американца и, усмехнувшись, сам же ответил: — Разумеется, не видели.